Пастер-5. Тезаурус

ТЕЗАУРУС

— Собственно, — потянуло начальство, — Задача перед Вами поставлена несложная. Всего-навсего доставите изохраз на девятую Альфы Скорпиона… И тут же вернетесь. За риск, связанный с перемещением минерала получите дополнительное вознаграждение и внеочередной отпуск…

Экипаж спасательной капсулы «Пастер» переглянулся. Изохраз был редчайшим минералом этого рукава спирали галактики. Изохраз представлял собой с одной стороны вульгарный углерод,  которого в избытке было и на Земле и в любой органике, но с другой стороны он имел совершенно уникальную стабильную атомную структуру,  чем-то отдаленно напоминая цепочку ДНК. Вот так, углерод может быть как составляющей атмосферы, графитовым стержнем, угольком в камине, алмазом в банковском сейфе или… изохразом. Этот минерал добывался в единственном месте – близи черной дыры в Крабовидной туманности. Вероятно, какое-то следствие взрыва сверхновой привело к составлению совершенно уникальной кристаллической решетки – изохраз был одновременно и массой и энергией, но, энергия существовала на подпространственном уровне и при малейшем изменении пространственной составляющей вверх или вниз хризопраз излучал энергию, не изменяя массу, что делало его баснословно дорогим. Нет, вечным двигателем изохраз не был, поскольку изменения в области сингулярности, а он реагировал именно на них, требовали вложения энергии, но… как материал он был вечен – никому еще пока не удавалось разрушить изохраз. Его находили самородками, одиноко летающими на границе притяжения черной дыры и нейтронной звезды. Естественно, любое смещение от этой границы приводило к тому, что все, что там было – затягивалось в гравитационную ловушку. Любой изохраз, чья толщина исчислялась тремя-четырьмя ангстремами стоил миллионы кредитов. Все изохразы, найденные на настоящее время были внесены во вселенский каталог редчайших минералов. Так же как однородственный ему минерал алмаз, при определенной огранке сверкающий на свету всеми цветами радуги, изохраз реагировал на любое изменение гравитационной составляющей. Невзрачными кучками паря в невесомости между двумя звездами, он совершенно преображался, когда с какой-нибудь стороны на него начинала действовать гравитация. И совершенно был инертен к проявлению всех других взаимодействий… Короче, за изохраз можно выло оплатить внешние долги какой-нибудь планеты. И вот, сейчас кто-то купил изохраз. Правительство девятой Гаммы Волопаса…

— Минуточку! – попросил коммодор Сулейман Хафиз, землянин, эмпат, — Почему те, кто добыл минерал, не могут сами доставить его на место назначения? Мы – спасатели, а не инкассаторы…

— Я не хотел говорить… — замялось начальство, сосредоточив взгляд на бумагах,  в идеальном порядке сложенных на краю стола, — Но… та капсула… Она. В общем, инфаркт. Летальный исход, — начальство исподлобья быстро глянуло на Локки,- Семье сообщили. Ассимтотистка, конечно, уже ждет отправления на колонию колец Сатурна. Сатурн настаивает на этом.

Локки Рами, ядерщик с содружества миров Веги и Апуати Хевисайт, ассимтотистка с Сатурна, не сговариваясь, посмотрели на коммодора. Что ж всему приходит конец. А жизнь ядерщика из радиоактивного мира не составляет более 29 лет. Успокаивает только тот факт, что ядерщики умирают на пике возможностей и очень быстро – дряхлость и медленное угасание интеллекта не для них. Локки Рами, ядерщик с Веги знал, что его час может наступить в любой момент, и относился к этому философски. Для остальных членов экипажа это было тщательно скрываемой болью. Впрочем, у ассимпотисток с Сатурна всегда были семьи. И , если женщина не могла реализовать себя в семье, а именно родить двух-трех дочерей, то ее всегда могли пригласить в космонавигацию. А вот для командиров капсул это было концом всего… Надо было или набирать новый экипаж, что очень трудно для эмпата, практически сроднившегося со своими, или… уходить. Эмпатов ждала обеспеченная старость, медленное угасание и… одиночество. Каждый раз, набирая себе новый экипаж, коммодор Хафиз испытывал чувство, подобное тому, как если бы от него отрезали часть души без анестезии. Что ж,  «Пастер» был четвертой капсулой коммодора. Все четыре ядерщика, веселые, коммуникабельные и бесконечно родные как будто пронеслись перед глазами Сулеймана Хафиза, которые тотчас заволокли слезы…

— Изохраз срочно нужен на девятой Альфы Скорпиона, — начальство, мгновенно сориентировавшись в чувствах сидящих перед ним, перевело разговор в более деловое русло, — Как рабочее тело квантового генератора с запаздывающей обратной связью по временной и пространственной составляющей. Система обеспечения. Сложные условия жизни…

— Насколько сложные? — осведомился коммодор Хафиз.

— На девятой Альфы Скорпиона нет колонии, — велико притяжение Антареса — красный сверхгигант. Только группа ученых, занимающаяся разработками в области гравитации. Генератор обеспечивает научную базу воздухом по замкнутому циклу и, из-за обратной пространственной связи нейтрализует притяжение Антареса. Срок выработки берилиевого рабочего тела истекает через четыре стандартных года.

— И.. — начал было Локки , но ему не дали продолжить его «зачем мы там тогда?»

— Земными учеными, — начальство самодовольно надулось, — создана модель генератора с рабочим телом из изохраза — судя по разработкам снижение затрат будет огромным! Нам дорого стоит эта научная база, но мы не можем отказаться от исследований в этом направлении, — начальство скосило глаз в сторону Апуати, съежившейся в аскетическом землянском кресле, — Похоже, что скоро сможем отказаться от минимизации спасательных капсул…

— Научную базу финансирует Земля?

Начальство забарабанило пальцами по столу.

— Шестьдесят процентов. Контрольный пакет у Земли, но… согласитесь, Антарес очень далек от нас… Поэтому его ближайшие соседи — колонисты Тау Скорпиона, конечно, тоже вкладывают ресурсы в разработки…

— Что вы не договариваете? — повысил тон коммодор, — Почему изохраз там нужен срочно? Что-то с генератором?

— Ну…, — начальство, наконец, собралось с духом, — Нет! С генератором все в порядке. Просто дело в том, что… изохраза у нас нет…

Локки рассмеялся.

— Я вызвал вас за тем, чтобы вы его достали и доставили на девятую Антареса! Кроме вас это больше никто не сумеет сделать.

— Где изохраз?

— Там же где и остальные. В крабовидной. Между нейтронной и черной дырой. Я понимаю, как это опасно. У предыдущей экспедиции погиб ядерщик, но они составили подробный план и зафиксировали все модуляции гравитационных полей в этом пространстве.

— Я не смогу, — быстро сказала Апуати.

В самом деле, подумал Сулл, ведь потребуется совершить серию прыжков через сингулярность, а в том месте Крабовидной, где намеревались осуществить захват изохраза, не было планеты земного типа для того, чтобы справиться с врожденной клаустрофобией ассимтотистки.

— Вам будет разрешено воспользоваться транквилизатором класса А. Ситуация чрезвычайная….

— Почему предыдущая экспедиция не осуществила захват? И как они вернулись, без ядерщика?

— Я думаю, об этом надо вам будет поговорить с коммодором капсулы «Инок», Роем Эхансоном, — промямлило начальство, — Вам уже выписаны пропуска в Монреальский центр изучения лучевой болезни…

Так. На второй вопрос ответ был получен — коммодор попытался заменить ядерщика. И, раз он сейчас находился в госпитале, ему это удалось. Чертова минимизация! Не предусмотрено никаких средств защиты, кроме естественной сопротивляемости организма ядерщиков… Да, изохраз был просто необходим на девятой Антареса.

В Монреальсом медицинском центре Суллу и Апуати пришлось облачиться в громоздкие защитные скафандры. Локки не грозило ничего, он пошел налегке.

Лицо коммодора Эхансона по цвету сливалось с наволочкой. Было видно, что болезнь брала своё, — лишенное бровей и ресниц, это лицо напоминало восковую маску. Широко открытые глаза смотрели в потолок.

— Кто здесь? — спросил больной неожиданно сильным и звучным голосом.

— Экипаж «Пастера», — отрекомендовался Сулл, — Коммодор Хафиз, навигатор Хевисайт и ядерщик Рами. А также медицинские работники. Вам что-нибудь нужно?

Два эмпата понимали друг друга без слов. Слова произносились для остальных.

— Белые халаты — вон! — потребовал Эхансон, ( конечно, правильнее было бы назвать их белыми скафандрами) и медики удалились.

— Зрение отказало, — проинформировал больной, — Эмпатия на грани срыва. Но слышу хорошо и говорить могу. Спрашивайте.

— Вы помните орбиту изохраза? Мы все скорбим о вашем друге.

— Орбиту помню и посылаю слепок, — в мозгу коммодора Хафиза проступили зыбкие очертания, — Будьте осторожны. Моего ядерщика убили.

— Мы слышали про инфаркт, — Сулл поднял бровь.

— Да, мы с моей ассимтотисткой решили, что для Земли, Сатурна и Веги будет лучше знать такую версию изложения событий. Мир между ними и так очень зыбок. Ядерщика убили, чтобы мы не могли вернуться…

— Кто? — выдохнул Локки.

— Я так понимаю, пираты, — больной попытался скривить в усмешке губы, — Мы слишком много сумели увидеть. С ними была женщина с Сатурна.

— Ассимтотистка? — ахнула Апуати.

— Да, — выдохнул больной, — Корабль большой, не капсула. Мы даже не поняли по началу, что произошло. Понимаете, мы остановились, зафиксировали изохраз и сами попали в гравитационные сети. Моя ассимтотистка вышла из транса, я ждал, когда мы выйдем из поля нейтронной, транквилизатор А был наготове, дюзы развернуты для обратного скачка и вдруг… нас закрутило, как детский волчок. Нас захватил космический корабль. Очень странного вида, я даже подумал о пришельцах… Ассимтотистка была еще не готова. Я сделал единственное, что мог, — отбросил изохраз в пространство, вы знаете, какой он дает обратный импульс. Не помогло.  Их гравитация оказалась сильнее. Они вскрыли обшивку. Оказались людьми. Космическое отребье. Речь безграмотная, рожи дикие. Тоже охотятся за изохразами. Это ж целое состояние. Откуда у них такой корабль, не знаю. Откуда у них девочка с Сатурна, тоже. Но ее присутствие объясняло их нахождение на орбите балансировки притяжений. Это же врожденная способность ассимтотистки к навигации. Они чувствуют пространство. Корабль был большим, — вряд ли мог скакать через сингулярнось. Откуда они там появились? Выпытывали у нас с ядерщиком местонахождение изохраза. Ядерщик… Вы же знаете, какие они горячие… Во всех смыслах… Вот, главарь сказал, что мы будем у них до тех пор, пока не вспомним… А маленькая стерва вспомнила об опасности веганцев… Она, похоже, обучалась в приличной школе… Убили моего ядерщика. И скормили реактору тело… У них старинный допотопный реактор со всеми средствами защиты…

— Как же вам удалось убежать от пиратов?

Бескровное лицо на подушке снова обнажило белесые десны…

— Они ничего не знают об эмпатах. Сучка с Сатурна, очевидно, не заканчивала земную школу навигации. Да и молода слишком, лет 12-14. Впрочем, они все молодо выглядят… А моя… моя девочка такая беззащитная, и тоже с Сатурна. Ну, короче, я передал им всем ее страх. И усилил в несколько раз. Ох, надо было видеть, как они заметались… Поддались не все, но большинство, они же трусы, эти межзвездные пираты… Воспользовавшись их замешательством, я вколол своей ассимтотистке транквилизатор, и мы совершили скачок… Правда, в реактор пришлось лезть самому. Вот и все…

— Почему вы не сообщили об инциденте Земному правительству?

— Боялся. Тогда бы мне задали те же вопросы, что пришли в голову вам. Эти доки в правительстве быстро сопоставят два и два и скажут, что наличие гражданки Сатурна на пиратском корабле есть факт воли Сатурна. Вы же знаете, ассимтотистки все наперечет.

— Ну что? — весело сказал Локки, когда друзья покинули госпиталь, — За сокровищем? Операция «тезаурус»!

— Мне это не нравится, — промолвила Апуати, — Если там пираты, то… с их массой корабля они добирались около двух-трех лет. Гражданка Сатурна среди пиратов. Сатурн финансирует пиратские рейды?

— С Сатурна станется, — Локки помрачнел, — Только вот зачем? Изохраз нельзя ни разрезать ни продать… Что Сатурну от сокровища, которым он не может воспользоваться?

— Я думаю, — сказал Сулл, — Пираты натолкнулись на изохраз случайно, как и все, кто сталкивался с этими самородками… А вот сведения о местонахождении минерала, Земля, несомненно, получила от пиратов. Наверное, главари рассчитывают на амнистию. Земля ее предоставит, это ж столько кредитов за один изохраз!!!

— И им сойдут с рук убийства?!!

— Если изохраз преподнесут Земле пираты, им все сойдет с рук. Вы хоть представляете, сколько он стоит?!!

— Тогда почему они лишь сообщили о его местонахождении, а не доставили сюда?

— А вот это нам и предстоит выяснить…

Набравшись транквилизаторов, стартовали из Земного космопорта в Монреале. Место назначения — очень точное пересечение трех галактических координат в Крабовидной туманности…

— Локки! — крикнул коммодор Хафиз, — Вылезай! Прибыли. Лови изохраз радаром!

— Это как? — в проеме люка появилась лохматая голова Локки, — Изохразы прозрачны для эхолокации… Тогда б их все давно бы уже выловили…

— Что ж, — усмехнулся Сулл, — Давай тогда трави помаленьку… Наша гравитация, хоть и слабая, а какое-то возмущение в общую картину вно… — Сулл резко замолчал.

— Эй! — выкрикнул Локки из реакторного отсека, — Не слышу распоряжений!

— Понял!!! Понял, как пиратский корабль наткнулся на изохраз!!! Он же допотопный!!! Масса большая! Гравитационное поле… Конечно, у них было больше шансов, чем у нас… И понятно, почему они не могли его захватить, этот изохраз!!! Точно, операция «тезаурус». Сокровище, которое никому не дается…

— Говори яснее, — потребовал Локки.

— Да все проще пареной репы! — выдал коммодор идиоматическое земное выражение, — Для того, чтобы заметить изохраз, нужно, чтобы минерал среагировал на возмущение гравитационного взаимодействия! Ведь к остальным видам сил он инертен. Его нельзя осветить, нельзя разрезать… Хотя… разрезать, вроде как… нет! Вот! А у субпространственных капсул, которыми охотятся на изохразы Земля и Сатурн масса бесконечно мала, по отношению к местным космическим объектам. А огромный неповоротливый пиратский корабль имеет внушительную массу и вносит возмущение в суммарное гравитационное поле. Но захватить изохразы они не могут.

— Да почему же? — судя по реву дюз, Локки работал и особо не заморачивался.

— Да по аналогии с электроном. Электрон, Локки, очень малая элементарная частица, которую запросто можно осветит, но никому не дано ее увидеть. Потому что направленный поток фотонов, то есть луч, освещающий электрон, дает ему достаточный импульс, чтобы он, электрон сместился в другое место. Изохраз для пиратского корабля был все равно что морковка, привязанная перед носом ишака, и видит око, да зуб неймёт! А экипаж капсулы, напротив, запросто может осуществить захват сокровища, да только фиг его увидит, поскольку в состоянии невесомости минерал прозрачен для любого излучения… Просто капсула Эхонсона оказалась рядом с пиратским кораблём. Я думаю, они так и задумывали: захватить сокровище чужими руками, а потом убить его обладателей. Но Эхонсон оказался быстрее, поэтому его не убили — рассчитывали на капсулу.

— Коммодор!!! — закричал Локки, — Я его вижу!!!

Конечно, у спасательной капсулы «Пастер» не было иллюминаторов. Но был радар, на который хоть и влияла находящаяся недалеко нейтронная звезда, но, тем не менее, радар показывал восхитительное зрелище. В невесомости парило сокровище, искря всеми цветами радуги, а возможно и цветами, неразличимыми оку человека или чувствительным датчикам радара. Совершенные в своей огранке бриллианты в свете стоваттной электрической лампочки казались бы жалкими стекляшкам рядом с самородком изохраза.  Захват был осуществлен одновременно с протяжным гудком из навигаторского отсека. Апуати Хевисайт, навигатор-ассимтотистка выходила из транса.

— Нужно срочно валить отсюдова, — сказал Локки, — Сулл, поторопи Ати, сделай укол и срочно, скачок к девятой Антареса… Пираты будут здесь с минуты на минуту, иначе мы бы не смогли увидеть изохраз…

Апуати, несмело улыбаясь, вышла из навигаторского отсека, на ходу засучивая рукав комбинезона. Стены уже давили на ее закомплексованное подсознание, но она сражалась изо всех сил со своей фобией. Сулл достал ампулу и тут же опустил… «поздно…» промелькнуло сразу в трех головах. Капсулу сильно тряхнуло. Они захватили сокровище. А пираты захватили их вместе с сокровищем…

— Локки! — потребовал Сулл, — Из капсулы не выходить! Изохраз остается у тебя! Изучай его, пока есть такая возможность! Мы с Ати выходим, потому что Ати нужно пространство. Корабль пиратов большой. У них есть ассимтонистка.  Я попробую договориться с головорезами. Не смей покидать капсулу!!!

Локки пожал плечами и достал из энергетического сектора минерал стоимостью в половину планеты… Щелкнул тумблер терминала. Ядерщик-ученый углубился в широкую исследовательскую работу, делая быстрые пометки на записывающее внешнее устройство терминала….

Сулейман Хафиз и Апуати Хевисайт вышли из спасательной капсуды «Пастер» в просторный входной отсек пиратского космического корабля…

Их встречала улюлюкающая толпа… Действительно, здесь собрались отбросы из всех миров галактики, населенной людьми. Впрочем, возможно, это были нелюди. Или люди, недовольные политикой своей планеты. Или люди, попавшие на этот корабль случайно… Или люди, которым некуда было идти… Джентльмены удачи. Романтики кистеня за поясом… Сулл остро почувствовал страх Апуати и постарался, как мог, ментально успокоить свою отличницу-навигатора.

— А ну тихо! — рявкнул кто-то.

Толпа расступилась.

На встречу Суллу и Ати вышел высокий, хорошо сложенный человек в кричащей попугайской одежде. В его движениях сквозила какая-то кошачья грация. Сулл понял, что имеет дело с пиратским лидером. Удлиненное худощавое тело выдавало уроженца мира с низкой или искусственной гравитацией, глаукопидные кошачьи глаза показывали, что солнце родного мира главаря было слабеньким желтым карликом… И возможно, с частыми затмениями, следовательно, можно было сделать вывод о дальней планете со спутниками и маленькой массой, а возможно, и двойной планете…  Харизма лидера была необыкновенная… Все сразу затихли, пропуская его вперед…

— Добрый день! — приветствовал главарь, растягивая узкие губы в улыбке, — Имею честь увидеться с гражданином Земли?

— Так точно, — отрапортовал Сулл, обнимая Ати за худенькие плечи. Той было страшно…

— Рокки! — откуда-то из-за угла раздался капризный голосок, — Эта, — толпа расступилась перед девочкой-подросткок, тоже разряженной в цветастые тряпки. Ни чуть не смущаясь она ткнула пальцем в Апуати, — С Сатурна… Мамочкина дочка, папенькина радость, землянская печаль, сатурнянская кредитовка!

— Долли! — с укоризной сказал лидер, — Прекрати!

— А что? — девочка возвела на пиратского капитана прозрачные, как вода, глаза, — Скажи, не так? Вот ведь прислал Сатурн очередное сокровище… В охоте за нашим сокровищем, — она захихикала.

— Долли! — лидер дернул капризницу за руку, — Постарайся хоть при людях сдерживать свои визги! Уведите ее, — скомандовал он ближайшим амбалам. Те, не мало не смущаясь, взяли девчушку под остренькие локоточки.

— А! — взвизгнула та, и изо всех силенок пнула ближайшего пирата в ахиллово сухожилие, — Отвали, урод!!! Все равно никуда вы меня не запрете!!! Я вам нужна больше, чем вы мне!!! Будет синяк, — она с лучезарной улыбкой посмотрела на бандита, слишком крепко удерживающего локоток, — Рокки твои кишки на унитаз накрутит… Ты меня знаешь…

Бандит отступил с опаской. Девочка, почувствовав его страх, цинично расхохоталась.

— Ладно, — процедил сквозь зубы Рокки, — Оставайся. Только молча.

— Твое слово — закон, — девочка демонстративно поклонилась лидеру, развернулась и показала всем язык.

— Пройдемте, — капитан пиратов показал рукой на коридор вглубь корабля.

— Рокки, — девочка встала перед ними.

— Я сказал, молчать!!!- вызверился капитан.

— Ладно, — легко согласилась девочка, — Так и быть, промолчу, что в прошлый раз их было трое….

— А ведь Долли права…- капитан перевел взгляд на коммодора Хафиза, — Где третий?

Теперь было время Сулеймана Хафиза. Он изо всех сил напряг свой эмпатический дар, предавая голосу убедительность и резонируя эмоциями расположения в мозгах пиратов….

— Наш ядерщик остался в капсуле. Нужно провести кое-какие исследования…

— Велите ему выйти! — приказал лидер пиратов.

— Вы знаете, что ядерщики опасны, — спросил коммодор.

— Знаю! — сказал Рокки, — Я не могу рисковать здоровьем моих людей, — он поднял бластер, — Вы бы тоже не захотели.

— Я и не хочу, — спокойно сказал коммодор Хафиз, — Поэтому он не покинет капсулу. Там он в безопасности от вас, а вы здесь в безопасности от него.

— Ты, земной урод!!! — рявкнула девчушка, — Неужели ты еще не понял, что нам нужна именно капсула?!!

— Долли! — с болью в голосе осадил ребенка пиратский лидер.

— Пороть не пробовали? — осведомился коммодор у расписного Рокки, — Иногда помогает…

— Пойдемте, — Рокки, отмахнувшись рукой, ввел коммодора и Ати в просторную комнату. Ключ повернулся в двери.

— Вы знаете, что Сатурн делает с такими, как она? — горько спросил он.

Вместо ответа коммодор с улыбкой посмотрел на Апуати.

— Да, извините, — Рокки присел в роскошное кресло, — Знаете. Из них вытравливают все чувства.

— Неправда, — тихо промолвила Апуати, — Нас просто учат их сдерживать…

— Вы, — пиратский лидер ткнул пальцем в лицо Ати, — Предмет аренды и продажи. Очень дорогой, но, тем не менее, предмет. И вы об этом прекрасно знаете.

— Как вам удалось забрать с Сатурна свою хамку? — перевел разговор из опасного русла коммодор.

— Она — не хамка!!! — неожиданно патетично воскликнул расписной Рокки, — А очень несчастный человек!

— Это заметно… — улыбнулся коммодор, изо всей силы сдерживая сарказм в своем голосе.

— Она — правнучка Мэган Чанг! Долли Уанстоун. Из настолько известной семьи, что никто не принимал ее именно как Долли!

— Четвертое поколение? — спросила Апуати.

— Да! Почти полная стабилизация сознания! Да она легко справляется со своей клаустрофобией. Она насмотрелась на мать и сестер. И не хотела быть такими как они. Она материализовалась передо мной, когда я находился в космопорту колонии Кассини 9/5. Умоляла забрать ее из этого бездушного мира. С ее способностью это было не так уж и сложно. Почему другие ассимтотистки не сделают то же самое? Ведь в их силах в любой момент покинуть Сатурн, который торгует ими. Оставайтесь с нами, и вы будете свободны!

— Стабилизация сознания, говорите? — Сулл покачал головой, — А вы пробовали давать ей переносить что-либо или кого-либо, кроме себя? Извините, вы, может быть, не знаете, но я — эмпат! И я вижу ее сознание и чувства как на ладони. В них нет ничего и никого кроме Долли. А авантюристы встречаются в любых мирах, поверьте старому землянину. Ваша кукла ничем не отличается от остального вашего сброда! И вы никогда не сможете использовать ее, как ассимтотистку. Потому что, не подумайте, что я пытаюсь читать вам мораль, кроме природных данных,  характер и стиль поведения человека формируют еще две очень важные вещи. Первое – это среда. А ваша девочка растет среди головорезов, на ее глазах убивающих людей. И второе – это воспитание. Да, Сатурн дрессирует своих дочерей, но тем самым учит их сдерживаться и находить выход из критической ситуации. Я не одобряю методов Сатурна, но методы у него есть. А ваше сокровище предоставлена самой себе. Вы так берегли ее все эти годы, что даже не заметили, как она потеряла для вас ценность. Если вы убьете нас и захватите нашу капсулу, то вы все равно не сумеете ею воспользоваться. Ваша ассимтотистка – ноль. Она переносит только себя.

— Пусть так, — Рокки встал, поигрывая бластером, — Капсулу я получу. И изохраз тоже. За его стоимость можно нанять сотни ассимтотисток. У вас есть полчаса, — Рокки развернулся в дверях, — Жить на этом корабле не так уж плохо. У вас будет уважение моего сброда, вы правильно поняли, это именно сброд. А вы оба – достойные и равные мне друзья. Оставайтесь! Немного романтики и приключений – жизнь этого стоит. Не растрачивайте себя на выполнение заданий ваших изуверских планет, так издевающихся над свободой выбора.

— У нас есть выбор?

— Конечно! Или вы вдвоем остаетесь, или втроем умираете. Все очень просто. Стоит ли ваш ядерщик, который и так через пару лет отдаст концы такого самопожертвования?

Рокки вышел, тщательно заперев за собой дверь. Сулл тотчас же бросился к терминалу и набрал код доступа.

— Командир? – удивленно поднял бровь Локки.

— Включай дюзы и стартуй! – приказал Сулл, — Пошлешь сигнал о помощи. Сообщишь Земле об изохразе на борту – шементом примчатся.  Мы с Ати попались.

— Нет, командир, — улыбнулся Локки, — Я тут провел одно исследование. Изохраз – уникальная вещь, но… он не стоит того, чтобы мчаться к нему за тридевять планет… Он – везде… И вблизи Земли тоже.  Так что можно отдать наш экземпляр пиратам. Очень скоро изохраз резко упадет в цене… Мы нашли не само сокровище, а карту сокровищ.

— Объясни! – потребовал коммодор.

— Спиральная структура минерала, — Локки перешел на менторский тон, — Меняется в зависимости от расположения в пространстве. Самородков изохраза не существует. Есть лишь выступающие в наше пространство части единой структуры. Каждый кусок изохраза является как бы началом координат. А зная начало и систему координат, очень легко найти местонахождение других подобных объектов. Взяв один изохраз, мы тем самым перемещаем всю систему. Поэтому не будем искать другие, пусть они сами найдут нас.

— Это правда? – вдруг из угла послышался капризный детский голосок, Долли материализовалась в кресле, — Я так поняла, что сокровища нет?

— Да, деточка, — подтвердил коммодор, — Я верю нашему ядерщику.

— Ух ты! – девочка хлопнула в ладоши, — Тогда валите отсюда быстро! – она подскочила к двери и быстро открыла ее ключом. Коммодор покачал головой. Он видел этот ключ на поясе пиратского лидера. Еще и воровка, — Быстро! Я два раза не повторяю!!! – голос сорвался до визга, — И если скажете кому, всех урою!!!

Сулл и Ати не заставили  повторять себе дважды.

Капсула стартовала прямо из отсека пиратского корабля к Антаресу. Задание было выполнено.

— Она нас пожалела? – спросил Локки, когда экипаж «Пастера» расположился в рекреационном куполе на девятой Антареса. Теория Локки находила подтверждение прямо на глазах. Составлялись карты расположения и выявления изохраза…

— Да нет, никого она, кроме себя, не жалела, — улыбнулся эмпат, — Просто поняла, что лишится своего статуса, если мы вдруг останемся. А то, что мы не могли бы предать друга, ей и в голову не пришло…

— А изохраз?

— А что изохраз? Если ученый центр на девятой Антареса создаст теорию перемещения в пространстве по базису изохраза и построит соответствующие большие корабли, надобность в капсулах отпадет. И не будет нужды в ассимтотистках. Сатурн послал нас в надежде, что мы не вернемся…

— А Земля?

— А Земля, наоборот, надеялась получить изохраз из наших рук, чтобы не давать амнистию пиратам. Их же надо было бы потом как-то трудоустраивать.

— Значит, на этот раз победила Земля.

— Нет. На этот раз мы просто нашли сокровище, — коммодор взял в свои руки руки Ати и Локки, — Бесценное сокровище, которое ни Земля, ни Сатурн, ни пираты у нас не отняли. Операция «Тезаурус» завершена.

автор Шахразада

Навеяно поездкой в Питер

Он выбрал ее из тысячи глыб и забрал себе. Ласково трогал ее горячими сухими руками, и этот жар от рук проникал глубоко внутрь, вызывая трепет. В этой бесформенной холодной глыбе белого камня увидел он красоту и воссоздал. Нежно сбивая все лишнее, то, что мешало и скрывало, через боль, пот и пыль вырисовывал очертания своей мечты. С изящных тонких плечиков ее сдувал он осыпающиеся камни, и лицо его излучало свет – она помнит каждую его черточку, каждую морщинку. Иногда забывшись, облокачивался на нее, и ей грезились любовные объятья, а точеные белые ножки жаждали оказаться между его ног. Каждый день приходил он к ней, прикасаясь к ее завершенному совершенству линий, рассказывая о своих снах или о событиях за день. И она жадно ловила каждое его слово.

А потом пришла «она»… Как похожа! Только живая, из крови и плоти, с нежной бархатной кожей, настолько тонкой, что можно было разглядеть пульсацию алой жизни в венах, с прекрасными голубыми глазами и непокорными кудряшками, с пухлыми розовыми губками, которые так забавно выпячивались и завораживали. Она весело женственно смеялась божественным голосом, и в ее упоительный запах нырял он, как в омут, с головой.

У него была богатая жизнь, много детей, у которых были свои дети… Тогда и небо было голубее, и солнце ярче! И люди радостнее! И он приходил к ней каждый день, а она упивалась голосом, рассказывающим о дальних странах, о людях, о смерти, до последнего его вздоха… Она поняла, что смерть – это когда любимый вдруг перестает быть. А что делать ей? Лишь помнить о нем и видеть тех, кто после него вдыхает полной грудью радость жизни.

Пришел воин в доспехах и красном плаще, увидел ее и забрал. Камень замотали в какие-то тряпки и увезли. Это был дворец! Столько золота, драгоценных ваз и роскоши она никогда не видела. Подошел плотный мужчина в белой тоге, удовлетворенно погладил ее пухлыми пальцами и улыбнулся. Его душа была черна, полна грязных мыслей и желаний, как и его тело, обросшее жиром, забыло о единении с Миром. Здесь в этом зале он хватал служанок за ягодицы, распивал вино с друзьями, строил коварные заговоры. И здесь же был убит ударом кинжала в спину. Молодой, бедно одетый парень вытер окровавленные руки о его белую тогу и поднял на нее глаза. Испуганная, загнанная душа, ищущая свой путь. Холодной улыбкой надежды ответила она изгнаннику. И вскоре он вынес ее из полыхающего дома. Больше она его не видела.

Люди, дома, переезды, войны – все смешалось, слилось в единую картину Величайшего Одиночества. Все видели в ней лишь вещь, восхищались ее фигурой, трогали то, что привлекало. Но никогда ни в одном прикосновении не почувствовала она той любви, которую излучал на нее Создатель. Видела она убийц, предателей, несчастных влюбленных, падших королей, наглых завоевателей – лишь немым свидетелем взирала на происходящее, которое мало трогало. Одинокими холодными ночами она грезила о Нем… Когда-то он говорил, что люди после смерти могут снова придти в мир. Он обязательно вернется!

Ее привезли в холодную страну. Люди здесь очень любили роскошь и веселье, золотая лепка обрамляла потолки, великолепная живопись и гобелены украшали комнаты дворцов. Все так отличалось от виденного ею ранее. Люди в смешных платьях и больших прическах изумлялись античной безупречностью ее форм. Фейерверки, балы, женский смех из-под пышных вееров, стук каретных колес о мостовую – лишь очередная карусель жизни закружила и завертела на какое-то время…

 

Разрушительные взрывы, превращающие в руины все построенное людьми, не пугали ее, возможно, однажды ее также развеет в пыль. Пришли черные кожаные куртки, лица их были жестки и маловыразительны, души черствы, полные зависти к обладающим богатства. Волна ненависти, исходящая от людей, окатила и успокоила, значит скоро конец ее тоскливому одиночеству. Но ей нашли применение. Сначала поставили как колонну, поддерживающую свод дверей – на атланта она не была похожа, как глупы эти люди. Проходящие мимо стучали громко сапогами и пошло ухмылялись, разглядывая белое изящество, созданное любовью. Потом ее выставили в парк посередине цветочной клумбы. Она одиноко стояла под проливным дождем. Крупные капли разбивались о холодный камень на тысячи брызг и образовывали тонкие струйки воды, мягко обволакивающие некогда роскошные очертания. Ноги ее стали серыми от мха, на когда-то белых руках появились трещины. Небо в этом городе часто затянуто серыми тучами, сырость и влага глубоко проникли внутрь камня, в котором память давно умерла вместе с любовью.

Однажды она увидела Его. Этот взгляд! Он подошел, долго вглядывался… Это же я! Неужели не узнаешь? Я так долго ждала тебя!

Он убежал… Как же так?… Я же помню… Это ТЫ!

А потом приехали какие-то люди, краном осторожно погрузили ее и увезли. Над ней с кисточками хлопотали какие-то незнакомцы, но их прикосновения не отторгались, они бережно касались ее каменного тела. А вскоре она снова увидела Его. Счастьем наполнилась улыбка, как будто само солнце, разорвав пелену облаков, спустилось с небес, чтоб согреть ее застывшую в веках душу. Ты со мной, а бОльшего мне и не надо!

Поток туристов не иссякал. Музей работал каждый день, и вечером, когда все закрывалось, Он приходил к ней в пустой зал, лбом прикасался к ее божественным ногам и говорил… как когда-то… А она отвечала ему нежной улыбкой.

Автор Лара Аури (Auri)

Авторский сайт

Чай, пиво и чистяк

Чай, пиво и чистяк

Именно эти три слова намертво запомнила обслуга в лондонской гостинице, после посещения нашей группой «обучающихся».
Чай, пиво — это понятно. Не хочет наш человек открыть разговорник и выучить элементарные фразы. Лучше меня это Задорнов уже описал:
«Ви знаете, Софа, я 15 лет живу в ихнем Нью-Йорке, а они ни бум-бум по русски!»
С «чистяком» дело было так.
Да, «чистяк» — это спирт неразбавленный.
От нашего предприятия было два человека — ваш покорный слуга и еще один товарищ. По вере — пятидесятник. Три вечера я просидел с ним безвылазно в номере. Ведь, негоже товарища бросать? Потом понял, что такая порядочность до хорошего не доведет.
Пригласили меня ребята из соседнего номера пива попить. При гостинице ресторан, а из него вход в паб.
Время было неурочное, часов 9 вечера, и в пабе было пусто. Может, человек 5.
Сидим, пьем пиво.
Заходит дежурный менеджер из ресторана, сдал дежурство, и подсаживается к нам. Пытаемся общаться. Ребята были из Донецка и английский принципиально осваивать не хотели. А тут я, со своим эбониксом.
Выпало мне быть переводчиком.
Ну, о том, о сем. Вот, менеджер и спрашивает: «И как ваши женщины могут пить неразбавленный спирт стаканами?»
А накануне, был день рожденья в нашей группе. И леди, действительно, пили неразбавленное виски стаканами.
Но, зацепились мы за слово «спирт». Оказывается, он имел ввиду не спирт, а ессно, виски.
Но, главное — повод.
Начали мы доказывать, что виски — это не спирт. Сгоняли мужики за заначкой. Была у них бутылка питьевого спирта на 96 оборотов.
Показали менеджеру бутылку и объяснили, что вот это — спирт, спиритус вини , и ни каких-то 70 ихних поганых «пруфов», а настоящих 96 волъюм пёсэнт.
Мужик ошалел. Говорит, мол, яд это, этанол…
И началось представление.
Позвали бармена, взяли четыре рюмки и грамм по 30 разлили.
Для начала, капнули спирт в пепельницу и подожгли. Горит.
Жахнули «чистяк» без закуски, рукавом занюхали. Даже пивом не запивали.
Вот, говорим, а ты говорил, что яд!
Менеджер взял свою рюмку, сунул в нее губы и чуть спирт не разлил.
Жжет!
Долго мы препирались, яд это, или не яд. Но поскольку сидели мы живые и здоровые, и прошлись по второй (без закуски), то менеджер решился. Объяснили ему, что надо сначала выдохнуть и залпом глотать.
Выпил он … столовую ложку. И чуть не умер. Залили мы в него пиво, чтобы пожар погасить, попрощались и пошли отдыхать.
Утром, за завтраком, встречаем его.
Хау дую ду, в смысле «как дела»?
А он за голову хватается и стонет: «Вэри хад!» Тяжело, мол, ему…
С чего?
А сам спрашивает, сегодня мол, будете? Договорились на найн о клок.
Заходим вечером в паб.
Сначала не сообразили… Глядь, а паб полный! Сидит куча мужиков и делает вид, что футбол смотрит.
Один только столик пустой. И сидит за ним наш менеджер, сияющий, как новая копейка.
Слово за слово, и предлагает он нам продолжить вчерашние эксперименты.
Принесли снова остатки «чистяка». Менеджер сбежавшимся мужикам доходчиво пояснял, что такое есть «чистьЯк». Есс-но, они футбол смотреть бросили и пришли цирк смотреть.
Менеджер сам и спирт зажигал…
Ну, выпили снова без закуски. Снова рукавами занюхивали. Ритуал!!!
Угостили некоторых, особенно отчаянных, желающих…
В общем, минут 40 представление устраивали.
Удовлетворенные мужики разбежались, и, вновь, в пабе пусто.
Сидим пиво пьем.
Подходит бармен, выставляет литр «Корвуазье».
Мы, грим, не заказывали!
Оказалось, что за счет заведения. У них в пабе давно такого аншлага не было!
Когда уезжали из гостиницы, выскочил менеджер, выставил в кулаке большой палец, и, со знание дела, заявил, что: «ЧистьЯк из вери гуд!»
Энд пиииивооо….
Автор Mist

Ход ладьей

ХОД ЛАДЬЕЙ

Партия складывалась неудачно с самого начала, а теперь позиция и вовсе ухудшалась с каждым ходом. Чёрные фигуры теснились в углу, словно армия в окружении неприятеля, а положение короля выглядело шатким, как власть Бурбонов тридцать лет назад. Возле короля, как верный часовой, стояла ладья, грозная фигура, но почти совершенно бесполезная сейчас, когда ей просто негде было развернуться и показать свою мощь.
Император сделал свой ход, нахмурился и, отвернувшись от доски, принялся смотреть в окно. День выдался сырой и пасмурный, какие, впрочем, не редкость для Святой Елены. Серое небо и свинцовое море сливались у горизонта в однородную тяжёлую массу, и невозможно было разглядеть, где начинается одно и кончается другое. На волнах, под пронизывающим ветром качалась рыбацкая шхуна, выведенная на лов каким-то упрямцем хозяином. Этот надоевший до боли пейзаж навевал такую тоску, что император снова вернулся к игре.
Эту доску с отделанными перламутром фигурами из слоновой кости, передали ему несколько дней назад от какого-то восторженного почитателя из далёкой Франции. К несчастью, лейтенант, который, собственно, и вёз подарок, внезапно подхватил лихорадку и умер в пути, поэтому император не знал даже имени дарителя. А, впрочем, не всё ли равно.
Ни для кого не секрет, что узник Святой Елены, томясь бездействием, проводил немало времени за древней игрой. У него было несколько комплектов шахмат, но эти фигурки чем-то приглянулись императору, привлекли его внимание. Возможно потому, что на каждой из них красовались императорская корона и его вензель, как напоминание о былом величии. Император порой бесцельно разглядывал их, словно пытаясь угадать какую-то ускользающую от него тайну.
В заточении Наполеон играл ежедневно, по несколько партий, чтобы занять свой ум, свой военный гений сражениями, пусть и игрушечными. Но, как ни странно, полководцу, выигравшему десятки битв и повергшему к своим ногам почти всю Европу, шахматные баталии давались с трудом. Ватерлоо на чёрно-белой доске случались с ним гораздо чаще Аустерлица.
Император и сам толком не понимал, в чём причина его неудач. Скорее всего, он, всегда пренебрегавший запретами и стремившийся к невозможному, не мог переносить скованности жёсткими рамками правил и шестьюдесятью четырьмя клетками. Наполеон горячился, делал опрометчивые шаги, что в игре пусть и с заурядным, но хладнокровным игроком почти неминуемо приводило к поражению.
Бертран сделал очередной ход слоном и, почти извиняясь, украдкой взглянув на императора, объявил шах. Положение становилось катастрофическим. Ещё немного, и король чёрных будет пленён. Как несколько лет назад сам командующий чёрными фигурами. Полководец вздохнул и подумал, что, наверное, стоит сдать партию. Но его не покидало ощущение, будто в позиции есть ещё какой-то скрытый резерв, какой-то шанс на спасение. Стоит только его найти…
Император переводил взгляд с фигуры на фигуру: беспомощный король, нелепо забившийся в угол конь, несколько пешек, которые, как солдаты, вскоре должны были стать жертвой наступающих, ладья, стеснённая со всех сторон, будто связанный силач… Не любивший долго раздумывать Наполеон быстро двинул вперёд пешку, закрывшую своим телом короля, и снова отвернулся к окну.
Погода за эти несколько минут только ухудшилась. Начался нудный холодный дождь, сделавший пейзаж ещё более унылым. Упрямая шхуна продолжала бороться с волнами на том же месте, и император неожиданно почувствовал симпатию к её капитану, которого, конечно, никогда не видел. Он уважал людей с твёрдым характером.
Тем временем Бертран объявил ещё один шах. Теперь чёрные, казалось, неминуемо теряли фигуру или же получали мат в несколько ходов. Наполеон никогда не любил защищаться, предпочитая наступление даже в самой сложной ситуации. Сейчас же на контратаку не оставалось никаких шансов; предстояла беспросветная, как небо над островом, оборона с почти неизбежной капитуляцией. Император ещё несколько секунд смотрел на позицию, а затем резким движением смешал фигуры, признавая поражение. Фигурки с шумом покатились по столу, а чёрная ладья даже перевалилась через край и гулко ударилась об пол.


Заявив, что на сегодня шахмат хватит, Наполеон порывисто встал и подошёл к окну. Бертран, поклонившись, покинул комнату. Император остался один. Непогода разыгрывалась, и даже упрямое судно, кажется, собиралось не искушать судьбу и выйти в открытое море. Косой дождь покрыл стекло струйками воды, так что узник острова не мог разглядеть это наверняка.
Из-за непогоды и проигранной партии настроение у императора окончательно испортилось. Даже когда некоторое время спустя он стал готовиться ко сну, заключительная позиция не шла у него из головы. Ему казалось, будто это поражение является отражением последних лет его жизни, когда он, как чёрный король из партии, остался запертым здесь, на острове, покинутый почти всеми…
Решение пришло внезапно. Ну, конечно же: стоило сделать неожиданный ход ладьёй, и у короля появлялись шансы на спасение. Пусть белые оставались сильнее, но снова завязывалась борьба, а в осложнениях император, как в жизни, так и в шахматах действовал сильнее и увереннее всего. Но, увы: во время партии такое парадоксальное решение не пришло ему в голову, а теперь, после её окончания, было слишком поздно.
Так что Наполеон отошёл ко сну, ещё более раздосадованный упущенной возможностью. Спал он, против обыкновения, неспокойно. Ему приснилось, будто он выиграл эту шахматную партию, причём не у Бертрана, а у Лоу, и теперь, почему-то, получил свободу и плывёт в Европу. Но это был всего лишь сон, где, как известно, может случиться всякое.
А, тем временем, шхуна, не дождавшись своего пассажира, поднимала паруса. Оставаться дальше не было никакой возможности. Ведь подчинённые Лоу не дремали и уже косо поглядывали на корабль, слишком долго и настойчиво курсировавший у этого берега острова.
Чёрная ладья, весившая чуть меньше других фигур, лежала в коробке вместе с остальными шахматными воинами, убранными заботливым слугой. При падении она не раскололась, и сохранила доверенный ей секрет, который, кроме одного человека во Франции, знал только покойный лейтенант и который не смог раскрыть узник Святой Елены.
Маленькое, искусно скрытое углубление скрывало тонкий листок бумаги с планом побега. Стоило только императору добраться до шхуны, и путь к свободе был бы открыт. Но Наполеон обратил слишком мало внимания на подаренные фигурки для игры, в искусстве ведения которой, в отличие от искусства войны, он так и не достиг высот.
Бертран – один из наполеоновских генералов, последовавших за ним на остров Святой Елены.
Лоу – английский генерал, губернатор острова Святой Елены в то время, когда там жил Наполеон.
В 1986 году шахматы, принадлежавшие Наполеону, были проданы на аукционе Кристи. Их новый владелец обнаружил на одной из чёрных ладей еле заметную линию. Когда он приложил усилие, фигура распалась на две части. В небольшом углублении лежал тонкий листок с планом побега, согласно которому Наполеон в матросской одежде должен был попасть на один из кораблей.
Автор — Александр Монвиж-Монтвид (Белогоров) (ММAI)
Источник – Журнал «Литератор»

Сюрприз

СЮРПРИЗ

Алексу друзья постоянно устраивают на День Рождения сюрприз. Как-то раз набились у него в доме, подруга впустила. Он включает свет и  пожалуйста: хлопушки, конфетти, торт, колпачки, языки-свистульки, серпантин, крики «Качай его» и «Бей его». В кино видели такое, и повторили. Им понравилось, вот и стали все изощреннее подлавливать. Потом на работе устроили, ночью в подворотне. Однажды даже инсценировали маленькую аварию — приехала милиция, а оттуда и повалили колпачки-хлопушки: «СЮРПРИЗ!»

А в этот день Алекс был весь как на иголках и ждал подвоха отовсюду. И каждый раз все оборачивалось вполне буднично и спокойно. Рабочий день кончается, он выходит на улицу и тут вылетает какой-то пацан, выхватывает мобильник и несется во весь опор. Алекс за ним. Пробегают перекресток, чуть не попадая под машины, парнишка влетает в щель старого забора с толстым слоем расплывшихся объявлений. Алекс подбежал, отдышался. За забором полуразвалившийся двухэтажный дом под снос. Стекол почти нет, в жестяной крыше дыры. Алекс вспоминает про сюрпризы и аккуратно просовывает в дыру голову, готовый и быстро убрать ее от кирпича, и к хлопушкам с колпачками. Тихо.

Алекс пролезает в дыру, отряхивается и идет, напряженно всматриваясь. Мрачные окна следят за ним. Скрипит кусок жестяной крыши на ветру. Дом, почерневший от времени давит сознание. К входной двери ведут ступени, над ней разбитая лампа. Под ступенями зияет окно для угля. Алекс поднимается по скрипучим ступеням и берется за ручку. «Может черт с ним с мобильником? Или это опять сюрприз? Ладно, смотаться успею». Тянет за ручку и медленно открывает дверь. Слышит стук на втором этаже, но не бросается сломя голову, а осторожно входит в темный коридор. Доходит до первой двери, заглядывает внутрь — никого и ничего, только пыль и ободранные обои. Идет дальше. Едва доходит до второй двери, как порывом ветра входная дверь захлопывается, погружая коридор в тревожный полумрак. В конце коридора лестница наверх, ее освещает маленькое окошко на лестничной площадке. Алекс бросил идею с заглядыванием в двери и рванул к лестнице. Сердце билось громче и чаще его шагов. «Черт, а ведь у пацана тут могут быть его дружки. Эдак, я неслабый сюрприз себе устрою на День Рождения».

Он вбежал на лестницу, прыгая через две ступеньки, но стараясь не топать. На площадке остановился и стал медленно вглядываться в темный коридор второго этажа. Кажется, за первой дверью налево кто-то есть. Как можно тише Алекс подошел к двери. Два вдоха решался и толкнул ее ногой. Перед ним стоял верзила с обрезком трубы наперевес, за его спиной прятался малец, вырвавший мобильник. Но Алекса бросило в дрожь не от вида верзилы: вдоль стены лежали в крови три его друга и его девушка. Ее тело нелепо раскинув ноги так, что были видны трусики, лежало без движения в луже крови. Кровь была на ее лице, на платье. В этот момент чья-то рука опустилась на плечо Алекса. Он закричал и подпрыгнул, едва не упав — силы стремительно покидали его. Он обернулся: «Сюрприз!», — вспыхивает свет, колпачки-хлопушки, летит конфетти, тела встают и улыбаются, верзила идет в угол и достает из шкафа саксофон.

Автор Пилигри

Жертва

Мне страшно. Страшно выходить наружу и знать, что в любой момент Они тебя могут уничтожить, жестоко и бессмысленно: просто за то, что ты существуешь, что ты попалась им на пути. Там, снаружи, часто раздается резкий оглушительный звук: это Они убили кого-то еще… Страшно даже просто сидеть, отгородившись непрочной дверцей от сильного и жестокого мира. В любой момент Они могут ворваться, нарушив призрачную надежность твоего убежища, и жестоко расправиться с тобой.

d188d183d0b1d0bad0b0Я никак не могу забыть то, что они сделали с моей младшей сестрой. Я не такая уж красивая: так, серенькая и неприметная, меня никто не замечает. Сестра же, наоборот, была настоящей красавицей. Она часами кружилась перед зеркалом, вся в серебристо-золотом: очень любила разглядывать себя, маленькая кокетка… Кокетство ее и сгубило. Она не услышала тяжелых шагов за дверью, а потом были мозолистые руки и грубо распластанное тело: изувеченное, искореженное, размазанное по поверхности. Меня мучает знание того, что ее нет — а я живу, со мной ничего не случилось… Все говорят мне: забудь, ты не виновата. Но я знаю, что на самом деле это не так. Я могла бы спасти ее, но я трусливо спряталась в шкафу, как только вдалеке послышалась Его тяжелая поступь, и побоялась крикнуть сестре: «Иди сюда!» — потому что думала, что Он может меня услышать.

Еще мне страшно думать о том, зачем я живу. Зачем нужна вся эта жизнь, жестокая и нелепая? Как только малыш появляется на свет, начинает действовать великий Закон природы: ешь, чтобы расти; вырастай, чтобы обзавестись семьей; прячься от опасности, чтобы не умереть раньше, чем успеешь завести потомство. С самого начала жизни на Земле все живое подчиняется этому закону. Одно только мне непонятно: зачем Они убивают нас, ведь наша смерть никак не укладывается в рамки законов природы? Мы не служим им пищей, разумеется, нет; но мы и не представляем для них никакой угрозы. Мне кажется, они убивают нас просто так, для развлечения. Эта бессмысленная жестокость — и тупое, сытое самодовольство тех, кто живет рядом со мной: стремление жить одним моментом, наесться, отоспаться, продолжить свой род… Как это все бессмысленно.

Еще один резкий звук за дверью. Он проникает прямо в душу, я никак не могу привыкнуть к этому, каждый оглушительный хлопок вызывает у меня чувство леденящего ужаса: нас снова стало меньше на одну…

— Фу, гадость какая!
Девочка брезгливо стерла с ладошки серое пятно.
— Мам, у нас в шкафу опять моль завелась. Проверь свою шубу…

Автор ingakess

Парадокс Платона о Сократе

Парадокс ПЛАТОНА о Сократе.

… Старик подошёл к дерущимся и о чём-то надолго задумался. Крепкий темноволосый мальчик сидел верхом на тощем и рыжем, отчаянно его колошматив. В руках мудрец держал вервие. Сократ вдруг вздрогнул, вспомнив, где находится, и одной рукой откинул наездника, а другой поднял лежащего. Драчун мигом исчез.
— Радуйся, Учитель.
— Радуйся, отрок, радуйся. Как зовут?
— Аристоклом, Учитель.
— Из-за чего дрался? Драка — это нарушение гармонии.
— Я знаю, Учитель, но Дионисий оскорбил мою мать, ну и я не удержался…
— Что ж, это красивый поступок. Ты хочешь быть сильным?
— Да, как Патрокл.
— Видишь это вервие? Если каждый день заниматься…
Сократ лихо заскакал через прыгалку. Аристокл досчитал до тысячи, затем сбился и попросил остановиться.
— 1024. Люблю красивые числа.
Сократ перевёл дух.
— Аристокл, а что ты знаешь о Пифагоре?
— Ничего, Учитель.
— А ты вспомни.
Аристокл надолго замолчал… Он не хотел оплошать перед мудрейшим из всех живущих.
— Не могу, Учитель.
— Думай.
— Одни глупости в голову лезут.
— Говори.
— Пифагоровы штаны во все стороны равны, — прыснул Аристокл, но тут же осёкся, — Сократ улыбался.
— Нарисуй.
Аристокл нарисовал.
— Вспомни ещё что-нибудь…
Аристокл и Сократ засиделись допоздна. Аристокл начертал формулы и что-то уверенно доказывал Сократу, тот лишь улыбался.
Домой Аристокл пришёл за полночь, прижимая к груди Сократову прыгалку.

Автор Андриян

d0b4d180d0b0d0bad0b0

Коварство

В высоких горах, где воздух пахнет свободой жил гордый орел. Он был удивительно красив, силен, но невероятно одинок. Он любил летать широко раскинув крылья, оглядывая окрестности в поисках добычи. И вот однажды он увидел змею, стремительно кинувшись вниз, он настиг ее, крепко сжав своими лапами. Змея была необычайно, просто удивительно красивой, ее кожа отливала всеми цветами радуги. Орел невольно залюбовался красотой своей добычи. Змея, заметив, что хищник медлит, решила попытать свою судьбу и выжить.
— Послушай, орел — начала змея сдавленным шепотом, — я слышала, что ты умен, и ты конечно же заметил, что я необычная змейка, а волшебная.
— Желания исполняешь? — ухмыльнулся орел.
— Если ты отпустишь меня, то твоя жизнь изменится, удача будет твоей верной спутницей.- ответила змея, не обращая внимание на недоверчивый тон орла.
— Ну да, как же, — рассмеялся орел, — я тебе не верю, отпущу я тебя и останусь ни с чем.
— Хорошо,- сказала змея, — есть еще вариант, ты сохранишь мне жизнь, а я каждый вечер буду рассказывать тебе сказки, полные мудрых истин, ты обретешь мудрость и счастье и тогда отпустишь меня.
Поскольку орел был не особо голоден и очень одинок, он согласился.
Шли дни, змея рассказывала сказки, орел слушал, но держал ее на привязи, сказки ему очень нравились и он начал привыкать к ним. Змея была ласковой, она говорила орлу о том как он необыкновенно красив и силен, и что рядом с ним ей хорошо и спокойно и что не нужна ей никакая свобода, только бы быть рядом с ним. Орел тоже постепенно стал чувствовать нежную привязанность к змейке и тот факт, что она была его пленницей стал его тяготить. Он принял решение отпустить ее с привязи, объявив, что она свободна и может уйти когда захочет, но ему будет очень тоскливо, если она решит оставить его, потому что только с ней он сумел понять как интересна и увлекательна жизнь. Он признался, что безумно любит ее сказки, это как раз то, чего не хватало в его одинокой жизни. И вот в тот вечер он не привязал змейку и уснул счастливый. Проснулся он от того, что змея обернулась вокруг его шеи и нацелившись на него ядовитым зубом, злорадно улыбалась.
— Ты слишком много на себя взял, ты подарил мне свободу, но ты забыл, что ты отнял ее у меня, я ждала этого часа, часа расплаты и она укусила его, излив весь свой яд, который копила целый месяц заключения. Орел очень удивился и умер…

Автор Malinka

d0bed180d0b5d0bb-d0b8-d0b7d0bcd0b5d18f

Сибирские сказки

СИБИРСКИЕ СКАЗКИ

  1. Возможно, Вы рассчитывали на шик восточной экзотики: яркие красные шелка и пестрые ковры, танцующие полуобнаженные женщины, великолепные сладости, чудная звездная ночь и Джин в чалме… Да не стесняйся, Путник, снимай свои унты и садись к огню, в нашей юрте рады гостям.
    Аури берет алтайский варган и играет. Поленья потрескивают в костре, разливая тепло. Где-то рядом раздается волчий вой. Откладываю варган и хитро подмигиваю:
    — Волки воют по чью-то Душу. Кому-то сегодня не повезет.
    — Что значит — не повезет? — удивляется Путник.
    — Один из волков сидит слева, в трех метрах от юрты, еще двое справа, остальные перебегают по периметру. Скоро пробьет полночь и юрта превратится в тыкву… хе-хе.
    В уютный полумрак костра вновь врывается волчий вой — уже совсем рядом. Путник вздрагивает.
    — Но мы можем поговорить об Удаче, тебе она сегодня понадобится.

    d181d0b8d0b1d0b8d180d18c Она как Женщина, желанна и непредсказуема. Вот-вот схватишь ее, и вроде в руках, ан нет, просачивается сквозь пальцы, словно растаявший клубочек снега. У нее много ликов, то она как Птица, которую пытаются ухватить за хвост, то это Лампа из сокровенного места, и найти ее может только достойный, то это рыба, исполняющая желания, то некая Богиня, дарующая тебе благосклонность, то Волна, на гребне которой ты должен оказаться… Вся эта гонка — лишь очередная иллюзия.
    Охотники за Удачей обречены на сделку. В этой игре жертвы неизбежны. Проблема в том, что Удача-то на ЕЕ стороне …

    Аури берет пучок сухой травы и кидает в огонь. Клубы густого дыма с приятным ароматом наполняют пространство юрты.
    Вы когда-нибудь играли на варгане? У каждого народа есть СВОЙ варган, это один из древнейших музыкальных инструментов. Его вибрации вызывают легкое состояние транса.
    2. За порогом -40 градусов, завывает снежный ветер — славная погода для танца живота .
    На огне закипает похлебка. Угощайся, Путник, чем Бог послал. Здесь на сотни километров нет иного жилья и иной пищи, так что не отказывайся от даров, гостеприимно предложенных тебе, ибо любая еда — это всего лишь еда. Отнесись сегодня к ней как к благу, даже если ты сыроед.

    Где-то два лесных духа вдруг осознали, что не могут жить друг без друга. Но оставим их в уединении возле их Священного Дерева.

    Сегодня поленья щелкают особенно громко. А вокруг так тихо, слишком тихо. Мы закроем глаза и прислушаемся к своим желаниям…
    Каждый из нас когда-то сильно хотел чего-то несбыточного. Вспомним эту жажду обладания… Она как огонь, пожирающий дрова, окутывающий жаркими оранжевыми языками. Если долго смотреть на огонь, то уйдут все печали. Смотри на огонь…

    Ты как ребенок, стоящий у витрины магазина и взирающий на великолепное платье для взрослой женщины, богато расшитое украшениями. Как хочется взять это платье себе. Ты уже представляешь, что оно твое, как выйдешь ты в нем на середину зала, как ахнут все вокруг. А может, ты просто повесишь его в шкаф и будешь любоваться им? Ведь все что нужно — это протянуть руку и взять его. Не так уж и сложно. Взять его себе. И оно станет твоим.
    Оно большое, тебе не по размеру. Вот оденешь ты его, но ты не будешь в нем красивой, оно висит мешком, волочится по земле, не дает нормально передвигать ногами, ты все время запинаешься, ты потерялась в этом платье. Ты по-прежнему считаешь, что оно твое? Пусть ты в нем не красивая, но оно твое?
    Дышишь горячим воздухом на стекло и хочешь. Никто и не говорил, что легко отказаться от своего желания.
    Отказавшись, главное не впасть в другое состояние — себяжаление. «Я не достоин этого платья». Это всего лишь платье, оно не имеет никакого отношения к твоим заслугам и к тебе лично. Оно просто не твое. Не легко принять тот факт, что в этом мире не все для тебя. Философские, религиозные, трансерферские или любые другие знания не объяснят тебе этого, а скорее даже запутают, не надо быть таким уж интеллектуалом, чтоб просто понять — не твое. Все ведь очень просто.
    Вот так и останется на всю жизнь несбыточной мечтой детства…
    А потом мы вырастаем и уже хотим не платья, а людей. Ах как хорош, как нравится, как хочется, чтоб был моим. Берешь и напяливаешь на свою жизнь, как то платье, бегаешь довольная, счастливая, запинаешься, путаешься в ногах, сердишься, переживаешь, подымаешься и снова бежишь… и опять падаешь. В чем же проблема? Так сложно устоять на ногах? А может ты сама как платье, и тебя кто-то более сильный и уверенный взял себе? А может ты просто не знаешь, кто ты и что тебе надо… И где ТВОЕ?
    Желание неразрывно связано с эмоциями. А между эмоцией и чувством такая же разница, как между ожидаемым и желаемым. Мы чувствуем, ощущаем, переживаем свое желание, оно как огонь, всполохнувший надеждой, и его теперь сложно загасить. Он питается страстью и уверенностью, что ты властелин судьбы и знаешь, что хочешь. Можно еще подкинуть дров — тщеславие, самолюбие, гордость, жертвенность… ах, как славно горит. Но нам сегодня не нужен огромный костер, поленья прогорят к утру, спи спокойно, Странник.

    3. Тебя что-то беспокоит? Откинь заботы, Странник, возьми варган, я дарю его тебе. Не умеешь играть? Научишься…
    На востоке есть великая Гора, где можно загадать сокровенное желание. Оно исполняется всегда. Когда-нибудь я отведу тебя туда. А сейчас слушай свою музыку. Откинь заботы. Здесь ты вне времени и вне пространства.

    Каждый день ты сталкиваешься с разными мелкими проблемами. Ты складываешь их в одну кучу, надеясь однажды разгрести. Куча вырастает в огромную баррикаду. И вот приходит день, когда ты в ужасе взираешь на это все, не зная, что теперь делать. А делать надо.
    Каждая проблема — это перышко на твоем плече. Сдуй его и иди дальше. Хочешь есть — ешь, хочешь спать — спи, взирай на мир расслабленно, нет никаких баррикад. То, что надо сделать, сделаешь, только без паники и спешки, просто иди вперед.
    Есть такая распространенная категория людей, которые думают, что лучший способ показать свои достоинства — это ликвидировать авральную ситуацию. Когда все степенно и благополучно — это никак не проявляет качеств: ну что за работник, у которого все благополучно? Многие начальники так распоряжаются, чтобы непременно было, кого наказать — от этого они чувствуют себя очень значимыми — выполняют свою работу. На деле же вместо того, чтобы обеспечить стабильность и благополучие, создаются чрезвычайные ситуации, в которых те, кто не рвет когти, будет наказан. Можно прогнуться, но тогда не на кого обижаться, кроме себя самого. А можно сдуть это перышко, выйти на улицу, подставить лицо под падающий снег, поймать языком несколько снежинок и расставив руки сказать: хорошо-то как!
    Скоро ты начнешь забывать. Так забавно бывает увидеть недоумение на лицах людей. Вчера они могли кричать на тебя, требуя что-то, а сегодня, насупясь от своего непонимания, смотрят на тебя радостного, счастливо им улыбающегося и восклицающего всему миру, и этим же людям: «Я люблю вас ». Это так существенно? Что было вчера? Что-то было. Вчера был день!.Еще более существенно??? А надо ли вспоминать? Я здесь и сейчас… вне времени и вне пространства.

Автор Лара Аури (Auri)

Авторский сайт

Муравейник

Он был тут всегда. Низкий и длинный, с узкими окнами-бойницами, немыми, но красноречивыми свидетелями убогого бытия обитателей Муравейника. Стоило завести о нем разговор с каким-нибудь жителем Города, как тут же выяснялось, что либо он сам когда-то квартировал в Муравейнике, либо его двоюродная тётя ютилась там после развода со своим третьим мужем, либо они как-то весело погулял там на свадьбе своего однокашника, после которой у него и остался вот этот шрам над левой бровью. Собственно, историй об обитателях Муравейника было намного больше, чем их самих, даже если предположить, что они, обитатели, полным составом сменялись там каждый сезон. А они таки сменялись, перебирались в более просторные апартаменты, вспоминая годы Муравейника с ностальгией и грустью о давно ушедшей юности. А Муравейник заполняли новые постояльцы. И так же, как их предшественники, с приходом весны высыпали на улицу и балагурили там до рассвета, вызывая молчаливое недовольство жителей окрестных респектабельных жилищ. Зимой Муравейник успокаивался, засыпая в ожидании теплых деньков, а с приходом новой весны жизнь снова била в нем через край, выплескиваясь из тесных клетушек на городские просторы. И казалось, этот круговорот вечен, как мир. Вплоть до прихода нынешней весны…

Город давно подбирался к Муравейнику. Сначала с юга его доспехи скрыли от любопытных глаз шпиль Стальной Башни. d0bcd183d180d0b0d0b2d0b5d0b9d0bdd0b8d0baПотом с востока отгородили Лес. А когда с севера выросли громады диковинных каменных жилищ, в которых с удовольствием селились столичные жители, сбежавшие, по их выражению, в Город от сутолоки и суеты, свойственных всем столицам, Муравейник понял, что дни его сочтены. Не за горами был тот час, когда фургоны, груженые нехитрым скарбом, потянулись на запад, на нынешнюю городскую Окраину, где в просторных безликих коробках бывшие обитатели Муравейника обязаны были начать новую полноценную жизнь благопристойных горожан. Они покидали его с грустью. Они расписали его стены словами благодарности за оказанный приют и по какой-то невероятной случайности именно эти стены с признаниями в любви во время Разрушения продержались в вертикальном положении дольше всего.

Кто-то забирал с собой всё, вплоть до дверных щеколд и оконных шпингалетов. Кто-то предпочел отправиться налегке. Или может просто не успел забрать в новую жизнь нажитое непосильным трудом имущество? По мере Разрушения взорам завороженных созерцателей то и дело представала чья-нибудь уютно обставленная коморка с цветными занавесочками на окнах и маленькой скамеечкой для ног у дивана. Представала, чтобы в следующий миг превратиться в груду трухи и щепок.

Полисмен занимал целый этаж в южном крыле Муравейника и никогда не чувствовал тесноты. Тем не менее он тут же перебрался в каменное строение на соседней улице, как только его возведение было завершено. После переезда он иногда с важным видом прогуливался у стен Муравейника, давая понять его обитателям, что хоть он теперь и не один из них, но это еще не повод не оказывать ему положенного дружелюбия. А перед самым Разрушением Полисмен привел к Муравейнику какого-то скованного кандалами бедолагу и они долго о чем-то шептались, а потом вместе скрылись в недрах полисменова экипажа и укатили.

Торговец тоже покинул свою лавку в Муравейнике задолго до Разрушения. Говорят, дела у него давно не ладились. А тут настали тяжелые времена и он исчез. Никто не знает куда. Соловьиные трели уже не оповещали соседей Торговца о том, что у того посетитель. Его маленький красный фургончик теперь не перегораживал дорогу мамашам, выгуливающим своих чад, а заодно костеривших Торговца без стеснения и весьма затейливо. Никто больше ничего не слышал о Торговце.

Зато Цирюльник держался до последнего. Уже съехали последние жильцы, уже мародеры инспектировали Муравейник на предмет наживы, а Цирюльник всё еще принимал у себя посетителей. Потому что он был хороший Цирюльник. И потому что он не знал, как ему дальше жить… Но потом уехал и Цирюльник, прихватив с собой свою аляповатую вывеску, некогда сиявшую по ночам, как рождественская елка. И Муравейник погрузился во мрак. Той же ночью он умер, а наутро Городу осталось лишь похоронить останки того, что некогда было Муравейником.

Автор  Мари *