Ханум из тыквы. Тренировка к Дню всех Святых

Осень! время тыквы и разных осенних рецептов!

Ханум из тыквы

Вам потребуется:

для крутого теста:
мука — 2,5 стакана
масло разливное — 2 столовых ложки
теплая вода — 1/2 стакана (где-то)
соль

для начинки:
мякоть тыквы — 500 гр
лук — 50 гр
по щипотке (и по вкусу) соль, перец, корица, мускатный орех, тимьян
масло сливочное — грамм 100

смешали все для теста и скатали очень крутое тесто. И оставили в пленке на 30 минут полежать

тыква2

потом сделали начинку, порезав тыкву, лук, и смешав все со специями.

тыква1

разделили тесто на 2 равные части. и раскатали каждую в тонкий пласт

тыква3

половину начинки выложили на первый пласт, равномерно все распределив:

тыква4

положили маленькие кусочки сливочного масла по всему пласту и закатали в рулет

тыква5

повторили все со второй частью теста.

уложили рулеты в мантоварку (пароварку), смазав «противень» маслом или подсолнечным маслом. чтоб не прилепало.

тыква6

и на пару варить минут 50.

приятного аппетита!

тыква7

у нас это вчера получился как гарнир. Мы еще и мяско на гриле пожарили. :I1

тыква8

Вот такие рецепты от Elektrovenik

Память

У меня всегда была тяга к старым вещам. Причём, чем старше они были, тем больший восторг они вызывали. Мама всегда ругалась, что я сделала из своей комнаты склад. Я тащила туда все старое, ненужное, забытое. Но я видела в этих вещах свою прелесть. Мне казалось, что они говорят со мной. Не в прямом смысле, конечно. Но когда я брала в руки полувековые бусы из стекляруса (как и любую другую вещь), в моем воображении всплывали картины. Я видела, как эти бусы бережно брала в руки молодая женщина. Видела её пальцы, кольцо на безымянном пальце, видела, как она украшала ими прекрасные шею и грудь, от которых мужчины сходили с ума. Видела, как эта же женщина отдавала бусы своей шестилетней дочери, лежа при смерти на больничной кровати. Как девочка плакала, держа их в руках. Потом девочка выросла, а бусы положила в шкатулку на антресоль. Там же их обнаружили новые хозяева квартиры, откуда бусы отправились на помойку. А мне было десять лет, когда я трясущимися руками подняла эту драгоценность и принесла домой. Не знаю, фантазии это мои были, или правда, но я чувствовала эту вещь. В ней была жизнь. Жизнь других людей, чужих и незнакомых.
И таких вещей было у меня предостаточно. Потом я стала более разборчива в выборе «антиквариата». Пока совсем не перешла на него. Я мечтала научиться вдыхать в старые вещи новую жизнь. Так я стала реставратором. Но мало кто из моих коллег мог понять моего восторга, когда я брала в руки подпорченную картину или растрескавшуюся от времени старинную вазу. Для них это была работа. Для меня – жизнь.

Каков же был мой восторг, когда меня пригласили в интернациональную группу, занимающуюся реставрированием памятников архитектуры. В группе от России было десять человек. Первым нашим объектом был средневековый замок в Англии. К своему стыду, я плохо знаю историю. И даже не имела представления, куда еду, сколько лет этому замку, и что там надо реставрировать. Но одна мысль прикоснуться к столь величественной старине приводила меня в почти священный трепет.
Так получилось, что из десяти человек, я была единственным представителем слабого пола. Должна была поехать ещё одна женщина, но её муж был категорически против. Я, естественно, не замужем. Кавалеры, привлеченные моей внешностью, конечно, были. Но они быстро кончались, сталкиваясь с моей «ненормальной» тягой ко «всякой старинной фигне», как выразился один из них.
Итак, мы прибыли на место. Передо мной возвышался огромный каменный великан с массивными стенами, заброшенным садом, на территории которого располагалось столь же заброшенное кладбище. Здесь все дышало прошлым. Каждый камень мог рассказать свою историю о том, кто здесь жил на протяжении многих веков. Для всех эти камни были холодными, безжизненными. А я чувствовала их тепло. Нет, не их. Тепло тех, кто здесь жил. Время не уничтожило их следы. Для меня, по крайней мере.
Замок был словно пронизан следами прошлого. Это какие-то нити энергии. Ощущать эти нити я стала только здесь. Нет, это не пустое место. Здесь люди жили. Любили, страдали, радовались, печалились, рождались и умирали. А мы, слепцы, ходим и не чувствуем этого. Говорим о какой-то ерунде: как шлифовать камни, какие вставлять окна, двери, где вешать ковры. Здесь будет то ли чья-то резиденция, то ли музей. Да разве десять человек справятся с этой махиной? Ах да, Михаил Юрьевич, руководитель нашей группы, вчера сказал, что будут ещё французы, немцы, англичане, естественно. Но начинать будем мы. Удивительное доверие оказано России!

Когда первый рабочий день подошёл к концу и все отправились по своим комнатам (мы жили пока что прямо в замке), я отправилась в бальную залу. Вот здесь был трон, и сидел хозяин замка. Здесь стояли длинные столы, за которыми проводили пиршества. Здесь играли музыканты. И танцевали пары под их чудесную музыку. Нити энергий пронизывали пространство, проходили сквозь меня. Продвигаясь по зале, я чувствовала, как они меняются. Здесь кто-то когда-то кому-то в любви признавался. Здесь священник благословлял молодых, но брак не был удачным. Здесь отец держал на руках мертвого сына. Стоп! Нити здесь больно ранили. Я чувствовал боль этого человека. Боль, которой уже сотни лет. Я поспешила уйти из этого места. И попала в другое. Здесь счастливые пары танцевали под красивую музыку своего времени. Нити здесь были лёгкими, ласкающими. Я сама закружилась в этом танце.
— Анна, — услышала я голос, разлетевшийся эхом по зале.
— Михаил Юрьевич, — я остановилась и посмотрела на него. И раскраснелась от неловкости, представив, в каком виде он меня застал.
— Почему вы ещё не спите?
— Я хотела посмотреть залу.
— А вы не боитесь призраков?
— А разве они существуют?
— А разве в таком старинном замке обойдется без них? — он добро засмеялся. – Вы красиво танцуете. Позвольте пригласить вас.
Я подала ему свою руку. И мы закружились в ритме неслышимого вальса. Я была влюблена в него. И каждое его прикосновение дарило мне неимоверную радость. А он лишь улыбался и продолжал двигаться в заданным им же ритме танца.

Эту ночь мне не спалось. А, по известным причинам, комнату занимала я одна. Я ворочалась на раскладушке, но Морфей все не спешил принять меня в свои объятья. Вдруг мне послышалась музыка, дивно красивая, но какая-то старинная. «Ей не меньше четырех сот лет», — подумала я. Но откуда ей было взяться. Все-таки, любопытство побороло страх, и я пошла на эту музыку. Она доносилась из залы, где я сегодня вечером танцевала. Я приближалась к зале. Я слышала эхо от своих шагов. Замок был пуст, не считая десяти реставраторов, девять из которых спали. Мне казалось, что стук моего сердца тоже разносится эхом по этим коридорам.
Я вошла в залу. Она была залита светом свечей. Столы были полны яствами. Мимо них проносились служанки с подносами. За столами сидели гости, а во главе стола – сам хозяин. Мужчина лет сорока с аккуратной бородкой и глазами, преисполненными отваги и благородства. Да, такой взгляд редко встретишь у современных мужчин. В левом углу играли музыканты. А по залу в красивом медленном танце плыли молодые пары. Нет, это не вальс. Не знаю, как назывался танец в Англии шестнадцатого века. Но он был чудесен.
Меня они не видели. Я подошла ближе. Нет, это не призраки. Это как голограммы, воплотившиеся нити энергий, оставшиеся от людей, некогда обитавших здесь. Мой страх пропал. Замок разговаривал со мной. Он показывал мне свою жизнь, свою душу. По моим щекам текли слезы благодарности. Я была готова расцеловать каждый камень в его стене за оказанное мне доверие, за возможность видеть это, за возможность знать, чью историю хранят эти стены…
Видения эти теперь сопровождали меня всюду. И я точно знала, что они – не продукт моей бурной фантазии. Они есть тайна, доступная мне, доверенная мне. Но только ли мне? Иногда мне казалось, что руководитель наш тоже подолгу засматривается в пустое место. Для других пустое. А для меня оно полно жизнью. Правда, жизнью давно умерших людей, часть энергии которых осталась в этих стенах.
Как-то вечером, после окончания работы я вышла на веранду полюбоваться закатом. И замерла, наткнувшись на двух влюбленных, слившихся в поцелуе. Я чувствовала, насколько чиста и нежна их любовь. И пусть их давно уже нет в живых. Более того, я знала, что они никогда и не были вместе, но любовь эта жила в их сердцах всю жизнь.
— Трогательная история, не так ли? – услышала я голос нашего руководителя у себя над ухом.
— Вы… Вы тоже видите их? – спросила я, запинаясь от неожиданности.
— Да, как и вы, Анна.
Тогда он впервые поцеловал меня.

Пройдут ещё столетия. Нас не будет на свете. И кто-то войдет в эти стены, если, конечно, время не уничтожит их. И почувствует ли он нас? Наши радости и горести, любовь и ненависть, счастье и страдание? Сохранит ли замок нас, как память, как невидимые нити энергий, которые не всем дано ощутить? И когда камни сотрутся в пыль, сохранит ли эта пыль память о нас? И я знаю, что да. Люди приходят и уходят, но земля помнит след от каждой ноги, ступавшей по ней…

автор Фантазерка

Как мне передать тебе, мой друг…

Как мне передать тебе, мой друг,  
То, что сокровеннее молчания,
То, что наполняет все вокруг
Странной красотой Существования?

То, что скрыто в пении ручья,
Что слезой стекает по ресницам.
То, что дарит тайну Бытия,
То, что небо открывает птицам…

Видишь ли ты это в облаках?
В диких красках каждого заката?
В том, как кровь стучит в твоих висках?
В том, как зреют грозди винограда?

Иногда оно посмотрит на тебя
Взглядом матери, а может быть любимой
Найдя его, ты обретешь себя.
Мы есть одно, оно не разделимо.

автор Александр Дрёмов (jedi)
авторский сайт

Крымский поход социоников. День второй

21 июля

По уровню физических нагрузок этот день, пожалуй, получился самым тяжелым. Но зато интересным.
После завтрака мы собрались и двинулись вверх. К нашему некоторому удивлению, все-таки по ручью Первым пошел Сергей, за ним Артем, они разведали обстановку и определились, что лучше рюкзаки поднять отдельно, т.к. с ними не все смогут залезть. Они закрепили наверху веревку и стали принимать рюкзаки, а потом и страховать нас на всякий случай. На стенах ущелья мы заметили кое-где следы креплений, оставленных нашими предшественниками. А мы, в сущности, неплохо обошлись без них .
Вот начало нашего подъема. Ждем, пока будет разведан путь и закреплена веревка. Заодно фотографируем окрестности и друг друга

2день пути1

2день пути2

 2день пути2

Затем мы передали рюкзаки наверх. Артем их забирал у нас и передавал Сергею, а тот вытаскивал повыше.

Таня пошла наверх точь-в-точь так, как сказал Сергей: куда наступать, куда тянуться рукой, и т.д. Залезла в общем-то без проблем. Следующей пошла я. Но я ж такая зараза, что меня бездумное следование указаниям не устраивает, поэтому пошла своим путем Когда надо было опускать ноги на бревно, я не захотела и поднялась своим оригинальным способом: руки шли по одной стороне ущелья, а ноги — по другой. Тело пришлось полностью вытянуть и так, упираясь, передвигаться боком. Непривычно, немного тяжело, зато интересно. Какая жалость, что меня в таком положении никто не сфоткал! Когда ущелье сузилось, я все-таки спустилась на бревно, слегка зацепив головой за нависшую скалу, из-за чего моя крашеная кепка свалилась в воду. Тут на фотке я уже преодолеваю последний метр, уцепившись за веревку (Таня фотографировала сверху).

2день пути3

Следующей пошла Оксана. Она решила немного облегчить себе путь и прошла часть пути по воде, из ванны, в которой лежала нижняя часть бревна (а все остальные не лезли в воду и шли над ванной), а оттуда — уже по бревну выше.

2день пути4

Тяжелее всего этот участок дался Людмиле. Бревно для нее было уже скользким, и не обошлось без помощи Стаса снизу.

2день пути5

Стас потом повторил мой фокус, поднявшись, упираясь в стены (и это, кажется, не засняли). Артем напоследок достал мою уже полинявшую кепку со дна ванны.

2день пути6

И вдоль ручья мы пошли дальше.

Дальше идти вдоль русла было довольно легко. Оно было то пересохшим, то временами пробивались ручейки, то попадались очень даже хорошие ванночки. Точнее, целые бассейны. В зарослях над ручьем мы даже обнаружили кизил.

2день пути7

2день пути8

Под ногами — в основном каменистая почва и трава. И разные горные цветы. Угол подъема — сначала градусов под 60, тяжеловато. Начиная с какого-то места он уменьшился до 40-45 градусов, я там сразу почувствовала, что идти стало легче.

2день пути9

Отдых на Ишачьей тропе. Переводим дух, фотографируем все, что видим. Если утром было еще прохладно после дождя, то сейчас уже начинает припекать солнышко. Как Оксана выдержала на этом участке без воды, ума не приложу.

2день пути10

Подъем (уже ближе к вершине)

2день пути11

Поднимались, наверное, часа 2. В конце концов выбрались на плато и там передохнули еще.

2день пути12

А дальше двинулись по плато, после подъема движение по ровной поверхности показалось просто сказкой.

2день пути13

 Затем свернули влево, нужно было немного спуститься, а потом подняться на другой отрог Чатырдага, чуть повыше. Причем эта дорога помечена для не очень уверенных в правильности выбранного пути туристов каменными кучками высотой до метра, и располагаются эти кучки друг от друга метрах примерно в 30-50, а где и ближе. Вниз-то было идти легко, а вот вверх… Не так, как по Ишачке, но все равно тяжеловато. Сергей с Артемом оторвались далеко и догнать их не было никакой надежды. Вот тут-то я и почувствовала, что моя физическая форма явно оставляет желать лучшего. С другой стороны, я все равно оказалась не самой слабой.
Собрались все у вышки на вершине. Передохнули, попили воды и двинулись дальше — выбирать место для стоянки.
2день пути14
По пути осмотрели снаружи пещеру, именуемую «Трехглазка» — по числу отверстий наверху, через которые можно ее увидеть. Сергей спустился вниз, мы с Оксаной, как самые любопытные — за ним, остальные ограничились тем, что посмотрели и пофотографировали ее сверху. Вход в пещеру оказался, к сожалению, закрыт решеткой Но внизу все равно ее было смотреть интереснее.
2день пути15
Потом Сергей оставил нас на поросшей густой цветущей травой полянке, окруженной деревьями, а сам пошел искать место для стоянки и источник с водой. Вернулся он где-то через час, т.к. стоянку нашел сразу, а источник искал долго. Оказалось, что он всего один на все плато. За это время я успела обследовать окрестности и позагорать, а телефон мой к тому моменту окончательно сдох и отказывался не только делать фотки, но и даже звонить. Поэтому фоток поляны и стоянки у меня нет, а в других архивах пока их не найду, может, позже заброшу.
А стоянка та была оборудована просто шикарно: со столом и большими бревнами для сидения. Кострище тоже оказалось подготовленным, хотя наши предшественники, уходя, залили его водой от души. Ничего, вокруг валялось достаточно сухих дубовых листьев, и проблем с разжиганием костра даже не возникло.
Серега остался на хозяйстве готовить обедо-ужин, а нас направил в «окультуренную» пещеру Эмине-Баир-Хасар, расположенную неподалеку, объяснив, как туда идти. Нашли мы ее действительно без проблем. Экскурсии оказались не из дешевых, 40-60-80 грн., мы пошли на ту, что по 60, она не предусматривает посещение только двух залов. Хотя лучше бы уж посетили все .
Экскурсоводом у нас была веселая и юморная татарская девушка Эльвира (может, Гечка?), которая всю дорогу рассказывала легенды и байки о пещере и каждом ее зале. В пещере оказалось действительно прохладно, но я за все время экскурсии не успела почувствовать, что там 5 градусов, сказала бы, что там было градусов около 12. Хотя под ногами постоянно было мокро и хлюпало, под конец экскурсии создалось ощущение, что ноги промокли до безобразия, а на самом деле они просто немного подмерзли.  Зато эти неудобства сполна были компенсированы тем, что мы там увидели.
2день пути22
А это мы отогреваемся на лавочке после экскурсии.
2день пути23
Возвращались с экскурсии мы той же дорогой.
2день пути24
Маленькое соционическое отступление. Меня почему-то тянуло свернуть вниз пораньше, чтобы срезать путь. В итоге не стала спускаться там, где хотела сначала, чтобы не пугать остальных (хотя и там прошла бы около полсотни метров по низу и была бы на месте). а следующий поворот оказался как раз подходящим. Остальные захотели свернуть позже, в итоге позже и пришли. В общем, у меня неплохо работает чувство направления. В смысле, вижу цель, а не путь; что это по соционическим теориям значит-то? Признак «результат», если не ошибаюсь Тогда да, если Таня все-таки Максим, а не Робеспьер, то результатером в команде была только я. Стас, правда, может, и мой тождик, но он не потащил бы Люду путем, который ей не нравится.

Еда к нашему возвращению была уже готова. Мы поели, выбрали место для ночлега и оборудовали его. Затем, если не ошибаюсь, Оксана, Таня и Артем пошли на горку фотографировать закат. Работал бы мой телефон, и я бы пошла, а так — зачем? А закат у них получился и правда красиво

2день пути25
Еще у Оксаны отлично получилось сфотографировать костер.
2день пути26
Ночью выспаться получилось не очень. Во-первых, пришлось лежать под ощутимым, по крайней мере для меня, уклоном. А, во-вторых, почти всю ночь рядом шуршала какая-то зверушка покрупнее мыши. То ли крыса, то ли лиса, то ли еще кто.
автор Darlana

Пастер-6. Лекарство

ЛЕКАРСТВО

Тому, кто овладел всех тайн великим царством,
Ни радость ни печаль не кажутся коварством.
Поскольку и добро и зло равно пройдут, -
Болезнью, хочешь, - будь! А хочешь, будь лекарством…
Омар Хайам

Сулейман Хафиз, командир экипажа спасательной капсулы «Пастер», расслабленно развалившись в шезлонге, наблюдал за быстрыми действиями Локки, смешивающего коктейли к бурной радости молодежи. Локки Рами, ядерщик из Веганского содружества, с того же корабля «Пастер» всегда находился в центре внимания и очень этим был доволен. Дополнительный отпуск, полученный за заслуги перед Землей и девятой планетой Альфы Скорпиона, экипаж «Пастера» проводил на Гелле, седьмой планете Дельты Тельца. Там их полюбили и всегда ждали в гости, и неутомимого Локки, и отзывчивого Сулла и сдержанную Апуати Хевисайд, навигатора-ассимтотистку. Конечно, не всякая капсула могла себе позволить проводить отпуск как захочется, но у этой троицы водились кредиты, — им капали проценты с прибылей научных разработок планеты Харон в сложной системе Кастора в Близнецах.

— Сулл! – позвала Апуати.

Юпи Хевисайт, сын Апуати, опять далеко заплыл. Сулл знал, что беспокоиться не о чем, — за их отсутствие ребенок научился очень хорошо плавать, но Апуати быстро объяснить это было нельзя и поэтому, кивнув, он быстро спрыгнул с плота, стараясь поднять как можно меньше брызг, впрочем, с его худощавым телом, легко разрезающим толщу воды это было не сложно… Сын Апуати был водворен на безопасный плот через десять минут, но, пока Сулл ментально успокаивал мать и дитя, он не заметил то, в чем рефлекторно опередила его ассимтотистка.

— Катер, — промолвила Апуати, вглядываясь в даль, — Наверное, по нашу душу.

Она оказалась права. В «Пастере» нуждались. Работа «Пастера» была приходить на помощь. В любой точке пространства. В любых условиях. Трудности не отпугивали, а лишь сплачивали дружный экипаж. У Локки и Апуати были семьи. У Сулла только «Пастер». Но он был эмпатом, он мог чувствовать и передавать эмоции, поэтому постарался сделать так, что «Пастер» стал семьей.

Координатор колонии Геллы, Ипсилон Шкловский, как уже случалось и ранее, вводил в курс дела дружную троицу.

— Проблема-то у них обычная, — медленно, говорил он, взвешивая каждое слово и барамбаня пальцами по столешнице, — Но… нам бы хотелось первыми прийти на помощь… Теоретически, конечно, Земля, но они далеко, а наша водоросль, мммда, после обработки нечем не уступает тростниковой патоке…

Локки удивленно поднял бровь. Аппуати напряженно вслушивалась, ничего не понимая. Сулейман Хафиз, единственный из троих, кто знал, о чем думал координатор Геллы, хранил молчание, давая Шкловски самому закончить мысль.

— Плеяды от нас недалеко, — задумчиво протянул координатор, — Сейчас мы выбрались из кризиса и вполне можем позволить себе расширить рынок сбыта… Ведь кроме Исмены, там полно населенных планет. Может быть, заинтересуются? Оказание помощи Исмене будет как бы рекламной акцией. Ваш поход оплатит Гелла…

— Подождите, — выдохнул нетерпеливый Локки, — Вам что, стыдно оказывать бескорыстную помощь?!!

— Ну да, — виновато пробормотал Ипсилон, — Меня не поймут, но если я скажу, что это рекламная акция… На Исмене опять кризис. Они ждут помощи от Земли или с Сириуса, но мы ближе…

— В чем состоит Исменский кризис?

— Об этом мало кто знает, — снова замялся Ипсилон, — Потому что люди жестоки, а исменцы очень больные люди… О, они ничего не требуют… Никогда… Но это сильная и гордая нация, и она пытается выжить любым способом. Земля давно предлагала взять на себя часть их проблем и даже планировала строить купола на дне Тихого океана для размещения на своей территории исменцев. Но те отказались. И просили хранить их секрет от большинства планет. Гордая нация. В курсе их проблем только правительство Земли, миров Сириуса и мы, как ближайшие соседи… Исменцы очень-очень больные люди. Их болезнь изучена еще в эпоху волны первой экспансии, но кардинального метода лечения ее не существует. Да, собственно, уже и нет необходимости, потому как паллиативными методами можно купировать ее течение… Что они и делают. Население больно поголовно, но, чтобы их вид не причинял страданий здоровым людям, исменцы никогда не покидают Исмены. Таковы их законы. Впрочем, они с удовольствием рады всегда принять гостей на своей территории. И помощь. Это гордая нация, но от помощи они никогда не отказываются, но, впрочем, и не требуют.

— Какова средняя продолжительность жизни на Исмене? – спросил Сулл и тут же пожалел о том, что задал этот вопрос.

— Лет восемьдесят-сто двадцать.

— Но это же нормальный срок, — удивленно протянула Апуати, — Почему же вам их жалко?

— Ну… — координатор развел руками, — Я как-то был там. В Плеядах вообще жарковато… Мы живем тот же срок, не задумываясь, что будет завтра, а они… Они вынуждены ежедневно принимать лекарство, чтобы не умереть. А источника своей панацеи на Исмене нет. Есть лишь на Земле, в мирах Сириуса и… у нас…

Сулл и Апуати переглянулись. Находясь рядом с Локки, они тоже были вынуждены ежедневно принимать антидот, чтобы повысить у своих организмов иммунитет к жесткому излучению, которое шло от Локки. Но их это ни капельки не напрягало. Привычка была выработана, и о ней они не говорили.

— Подождите, — снова перебил Локки, — Если их панацея есть лишь на Земле, у Сириуса и здесь, то что они делают там, на Исмене?!! Неужели они так наплевательски относятся к собственному здоровью?

— Они любят свой мир, — с нажимом произнес координатор Геллы, — Они освоили его. Они освоились со своей болезнью. Она, практически, стала частью их культуры. Они не хотят разбрасываться культурой. И их просто по-человечески жалко…

— Что за болезнь?

— Какая-то сложная форма диабета, — информировал Ипсилон, — Но разве здоровый поймет больного? У них кончаются запасы сахарозы. Всю нацию, от новорожденных младенцев до глубоких стариков ждёт инсулиновая блокада и мучительная смерть. Мы просто обязаны помочь… Они не просили, они никогда ничего не просят, это гордая нация…

— Откуда ж вы тогда узнали?!!

— Исмена славится туристическим бизнесом для богатых. В Плеядах вообще очень красиво. Семь голубых звезд… Некоторые из них видно даже днём. Солнце Исмены – Омикрон Плеяд, желтый карлик, уступающий в размерах земному светилу. В системе Омикрона две планеты, но первая, Антигона, пуста и безжизненна. А Исмена очень красива и загадочна. Много растений-эйдетиков. Земная флора тоже прижилась, но исменцы стараются ограничивать ее экспансию. Население невелико. Экскурсии на Исмену очень дороги, поэтому о них мало известно широкой публике. Ну и мы премируем экскурсиями на Исмену людей выдающихся. В общем, если такой человек что расскажет, это не праздный треп, этому человеку можно доверять… Да я сам был на Исмене. У них даже их болезнь такая загадочная и чарующая… Они даже в кому впадают красиво… И спасательные службы действуют так слаженно, что никого не раздражают. Но… они нуждаются в помощи, не говорят, но нуждаются… Им нужны продукты нашей водоросли. Лекарство на сахарозе…  У нас это есть. Почему бы нам не помочь им? Не из альтруистических соображений, я ж говорил про туристический бизнес, — исменцы очень благодарные и благородные люди, — все окрестные планеты будут оповещены о нашей водоросли, причем реклама будет настолько ненавязчива, что…

Сулл пожал плечами. Что-то в этой истории ему очень не нравилось, только он никак не мог понять, что. Дело в том, что в эмоциях координатора Шкловски  была очень странная составляющая… Как будто этому большому и сильному человеку было очень стыдно за свои поступки…

Сулл не стал рассказывать о своих подозрениях Ати и Локки. Ведь им предстоял прыжок в Плеяды. Но самому коммодору до смерти хотелось посмотреть на этих благородных исменцев. Как же им до сих пор удавалось оставаться в тени, если они рождают подобные чувства у властьпридержащих… И еще… почему о кризисе Исмены не известно широкой общественности?

Стартовали и прибыли без проблем. Апуати, одетая в белый ниспадающий хитон, вышла погулять по площадке космодрома. Локки и Сулл занялись разгрузкой.

Было ночное время суток. Было тепло. Три огромных голубых звезды фосфоресцировали на  небе. Вообще, здесь, в ядре звездного скопления, все небо сияло и переливалось множеством оттенков. Во все стороны от площадки вспарывали небо острыми пиками множества тонких ветвей местные деревья. Ровно гудели насекомые в их кронах. Было видно, что и ночью жизнь на Исмене идет своим чередом. Эта планета пахла каким-то трудно уловимым горьковатым ароматом, легким, ежеминутно ускользающим, и, поэтому, ненавязчивым и мягким…

Прибыли и встречающие. Четверо. Двое мужчин и две женщины. Одеты были, также как и Апуати, все четверо в ниспадающие хитоны снежно-белого цвета. Строгие линии, правильные пропорции. Ничего лишнего. Суллу это в чем-то напомнило демонстративный аскетизм Земли, но эмоции исменцев имели совершенно иную окраску, нежели у землян. Земляне кичились отказом от роскоши, а тут о роскоши никто и не думал. Быстрые рукопожатия. Расположение. Дружелюбие. Благодарность. Гамма эмоций промелькнула и в лицах и в мозгах. Четверка подошла вплотную.

— Мы рады приветствовать вас на территории Исмены, — глубоким грудным голосом произнесла одна из женщин, — Я – Хлоя. Координатор колонии. Это, — она протянула руку в направлении высокого исменца с печальными карими глазами, — Денис, глава департамента по персоналу. Это, — рука скользнула к плечу второй женщины, — Сара, заведующая гостиничным бизнесом. Денис и Сара составят вам компанию и разместят вас в лучшей гостинице Исмены. Это, — кивок в сторону второго мужчины, смуглого и тоже кареглазого, — Измаил. Он заведует министерством путей сообщений. Мы рады провести для вас экскурсию по Исмене.

Когда с разгрузкой лекарства и таможенными формальностями было покончено, Хлоя извинилась перед присутствующими и оставила их на попечение трех своих друзей. Ее ждали государственные дела. Исмаил щелкнул пультом, и к космодрому неслышно причалил в воздухе роскошный прогулочный аэрокар. Министр путей сообщений вежливо пригласил всех на борт и привычным движением набрал на терминале экскурсионную программу.

исменаЛетели над ночным полушарием Исмены. Растения-эйдетики, переплетавшие свои ветви под бесшумно летевшим аэрокаром, искрились в призрачном свете звезд голубоватой дымкой. Экипаж «Пастера» заворожено смотрел вниз. Промелькнула излучина реки, берега которой поросли тоже чем-то синевато-светящимся… Исмена была очень хороша какой-то нереальной, сказочной красотой и сапфировой роскошью, что немного контрастировало с внешним обликом ее жителей. Внешне исменцы очень напоминали лики святых, написанные по канонам ортодоксальной церкви, удлиненные, с облегченной нижней челюстью, большими пронзительными карими глазами, тонкими аристократическими носами и правильной формой черепа.

Святые в раю… Эта мысль промелькнула у коммодора. Гордые мученики. Аборигены Исмены не могли предать свою планету, хотя Исмена несла им страдания. Ограничение распространения земных растений. Недостаток кислорода в атмосфере. Все было отдано в угоду этой неземной несбыточной, бестелесной какой-то красоте. На звездную россыпь в небе отзывалась мягким свечением водная гладь реки. Даже течение было незаметным, ненавязчивым. Успокоение. Отрешение от собственных проблем. Ни один из исменцев не упоминал о болезни, тем не менее, эта болезнь чувствовалась. По сравнению с их смирением и терпением, как-то становилось стыдно за свои мелкие проблемы. Но это же не должно быть так, мелькнуло в мыслях у коммодора. Разумом он понимал, что и он, и Локки, и Апуати достойны сострадания, но душа отвечала, нет, ваши проблемы – ничто по сравнению с этим. И опять гордое успокоение. Рай на земле. Мученики, прислуживающие смертным… Чушь, — сверкало в мозгу у коммодора, — не могут быть мучениками люди, живущие в раю. Могут, мягко отвечала природа, могут … Они несчастны. Вы в силах оказать помощь. Вы можете…

— Вот и приехали, — мягко произнес Исмаил, остановив аэрокар у причудливого здания в готическом стиле, чьи острые башни устремлялись к небесам, беззастенчиво вспарывая воздух.

Локки выскочил первым на голубовато светившуюся траву и подал руку Саре. За ним, задумавшись, последовал коммодор. Денис аккуратно спрыгнул на дорожку и подал руку Апуати. Та зарделась. Ей, видимо, тоже пришла в голову мысль о мучениках, угождающих смертным…

Исменцы отвели экипаж «Пастера» в предназначенные им покои. Коммодор отметил, что они знали толк в гостеприимстве, и знали об обычаях в остальной части вселенной – комната Апуали тянулась нескончаемой залой с множеством окон, а его самого комната была отделана в добротном и строгом земном стиле. Из этого можно было сделать вывод, что и земляне и жители колоний Сатурна были не редкими гостями здесь. Впрочем, оба этих мира были достаточно богаты. В комнате Локки целую стену занимал терминал. Конечно, веганцы не будут тратить драгоценное время на сон, когда есть возможность узнать что-то новое, подумал коммодор, отключаясь…

— Сулл! – коммодор открыл глаза. Над ним склонилась лохматая голова Локки.

— Что случилось?

— Утро уже, — проинформировал его ядерщик, — А Ати нет на месте. И очень мне тут кое-что не понравилось…

Сулл быстро смахнул с себя остатки сна. Сначала эмпатическим своим чутьем обследовал окрестности в поисках ассимтотистки.

— Она в саду, — ответил он Локки, — Встала, наверное, пораньше. Неудивительно, тут так красиво, что не хочется валяться в постели, пойдем тоже прогуляемся….

Сулл привел себя в порядок и последовал за Локки.

— А что тебе не нравится? – спросил он ядерщика

— Я всю ночь пытался понять, как живёт Исмена. Интересно же. Но… или у Исмены вообще нет экономики, или экономические критерии развития общества тут за семью печатями. Никакой информации. В основном, их литература – философские трактаты о жизни, о смирении, о красоте, практически никаких научных разработок, справочников тоже нет.

— А художественная литература?

— В том-то и дело! – воскликнул Локки, — Есть и в огромных количествах, но ни одного автора-исменца! Такое впечатление, что тут все они не от мира сего, а тебе самому так не показалось? Уж медицинские справочники-то должны быть! А их нет! Я понимаю, что их болезнь есть часть их культуры, но должны же они как-то учить своих детей оказывать непосредственную помощь?! Там прямо все сквозит – помоги ближнему! Но нигде не объясняется, как помогать! А если инсулиновая блокада? Если человек у тебя на глазах впадает в кому? Сулл, ты знаешь, веганцы не болеют, но я от чего-то знаю, как помочь такому человеку! И сдается мне, ты тоже прошел какой-то общий курс, хотя сам не диабетик! И Ати. Хотя в колониях Сатурна с их жестким генетическим отбором эта болезнь не встречается! Скажи, почему население планеты, которое поголовно больно, и не чешется, чтобы узнать, как помочь?!

— Ну, — протянул коммодор, — О них мало что известно, может быть, действия по оказанию первой помощи уже стали рефлекторными, вот о них и не упоминается. Тебя бы удивило справочное пособие, в котором описывается, какие мышцы диафрагмы надо напрягать, чтоб дышать? И как делать выдох.

— Да, я б спятил от этого описания, — рассмеялся Локки, — И все же, почему о проблеме Исмены практически ничего не известно?

— Ты же сам только что дал ответ на этот вопрос. Их учебники пропитаны смирением и терпением. Может, считают неэтичным распространяться о своих проблемах?

— Ха, тогда б об этих проблемах никому не было б и известно! А тут получается четкая градация, — кто здесь побывал, те в курсе, но считают неэтичным докладывать об этом в своих мирах. И вообще, на что они живут?

— То есть как на что? А туристический бизнес?

— Знаешь, Сулл, предоставь мне судить об экономической выгоде… — Локки кинул взгляд в сторону терминала, — Они не покидают свою планету. Не обрабатывают почву. Растения-эйдетики не пригодны в пищу для людей. Местные животные – тоже. Население невелико, но оно есть. Оно должно питаться и одеваться… В рекламу туризма средств не вкладывается, иначе, сам видишь, как тут хорошо, Исмена гремела бы как курорт на всю галактику… Философские трактаты… Да, но философией не накормишь голодного… И чтобы помощь ближнему, нужно нечто большее, чем философия.

— Ну, ты же видел, как они одеты. Им не много надо.

— Сулл!!! – Локки встряхнул командира за плечи. Они между тем вышли из гостиничного комплекса, — Оглянись!!! Им-то, возможно, много не надо, но посмотри на это великолепие! Это ж не гостиница, а дворец! На какие шиши? Нам было предоставлено всякому, кто что хочет! И никто ни словом не заикнулся о кредитах… Хотя мы с тобой вполне платежеспособны… Да что с тобой происходит, наконец?!!

Сулл жестом остановил всплеск Локки. Они подошли к тому месту, где, как он чувствовал, была Апуати.

Желтое солнце освещало голубоватые кусты причудливых растений с удлиненными, стилетообразными листьями. Беседка была оплетена этим неземным великолепием. В беседке были трое. Апуати беседовала с Сарой и Денисом о жизни на Исмене…

-Удивительный у вас мир, — говорила она, а глаза ее сияли. Сулл никогда раньше не видел такого выражения на лице своей отличницы-навигатора. – Прекрасный. Вы, наверное, много приложили усилий, чтобы сохранить его в первозданной чистоте?

— О, нет, — улыбалась в ответ Сара, — Это мир сохранил нас. И мы всегда рады принять гостей в нашем мире…

— Как бы мне хотелось тут остаться! – выдохнула Апуати, сжав кулачки, — Умиротворение… Красота…

— Оставайтесь, — вступил в разговор Денис, и вдруг… его взгляд остекленел, он начал безмолвно заваливаться на бок…

Выглядело это нереально. Сара, приоткрыв рот, смотрела, как падал Денис, Апуати же старалась его удержать. Сулл и Локки бросились на помощь.

— Где?!! – выкрикнул Сулл.

— Не знаю… — пожала плечами Сара, продолжая наблюдать.

Что ж, Денис и в коме выглядел красиво. Никаких судорог, искривленных углов рта, глаза не закатывались… Как будто просто застыл в своеобразной живой картине. Апуати расплакалась, едва удерживая это крупное тело от падения. Сулл перехватил Дениса. Локки помчался обратно в гостиницу, он был самым быстрым. Вернулся буквально через две минуты. Апуати выхватила из его пальцев шприц и вполне профессионально сделала Денису инсулиновый укол. Сара по-прежнему наблюдала, приоткрыв рот.

Денис вздохнул, приходя в себя…

— И часто у вас такое? – спросил Сулл, вытирая со лба выступивший пот.

— Такое что? – подозрительно спросил Денис.

— Приступы…

— У меня нет никаких приступов, — отрезал глава департамента по персоналу, — Не обращайте внимания, пожалуйста…

— Подождите, — включился Локки, — Но мы все видели, вам стало плохо… Почему вы не носите с собой инсулин? Не надо стесняться,  это же глупо… Вам всегда помогут.

— Нет, — тревожно сказала Сара, — Никаких приступов не было…

— От того, что вы избегаете разговоров об этом, — кипятился Локки, — Это от вас никуда не денется! Ну почему вы так безрассудны?

— Слушайте, — проникновенным голосом сказала Сара, — А пойдемте на экскурсию…

жалостьЭкскурсия была очень интересной…

Вечером того же дня Сулл услышал стук у своей двери. За дверью стояла Апуати. Сулл, зная, как тяжко ей будет находиться в помещении землянина, взял ее под руку и отправился вниз на прогулку. Он уже знал о чем будет разговор, но ассимтотистке надо было дать выговориться…

— Сулл! – прошептала она, пряча свое лицо у него на груди, — Мне надо здесь остаться… Мы завтра улетаем, но я вернусь, Сулл… Он пропадёт без меня… Они… ты же видишь, они только рассуждают о помощи, но никто не помогает… Сулл! Я люблю его… Я нужна ему…

— Денис говорил тебе об этом? – недоверчиво спросил коммодор, — В чувствах своей ассимтотистки он разбирался.

— Сулл, тут слова не нужны… Ему гордость не позволила бы сказать, что он во мне нуждается… Но он взял меня за руку и я… Сулл, я нужна… Я еще никому так никогда не была нужна…

Коммодор встряхнул головой. Апуати была несправедлива. Она была очень нужна ему. И Локки. И Юпи нуждался в ней. Что-то тут все-таки было не так. Не могла выдержанная дочь Сатурна вот так взять и все бросить. Даже если и влюбилась. Не могла.

— Ати, девочка, — начал коммодор, — Они больны. Ты не вылечишь весь мир своим присутствием… Но если любишь, то, конечно, возвращайся сюда… К тебе тут хорошо относятся. Только подумай, девочка, не приняла ли ты жалость за любовь…

Апуати разрыдалась… И тут именно в этот момент до коммодора и дошло, как он должен поступить… Как-то все связалось воедино, и любовь Апуати, и сомнения Локки и собственные смешанные чувства Сулла. Ему нужен был помощник, чтобы исцелить Апуати. И этот помощник у него был.

— Ну, — скептически сказал Локки, — Нет гарантии, что он снова впадет в кому. Но я тебе помогу. Это ж надо такое сотворить с Ати. Лицемер!

— Я думаю, они даже сами не подозревают о глубине своего лицемерия, — улыбнулся коммодор, — Но я-то старый землянин, эмпат! Как я-то сразу этого не заметил… Действительно, эту планету надо лечить…

— Ха! – Локки ухмыльнулся, — Только лекарство для этой планетки будет посерьезнее болезни! Знаешь, похоже, мы первый раз в жизни сами напрашиваемся на глубокое чувство отвращения к нам.

— А что делать, — командир развел руками, — Ты хочешь, чтобы Ати была несчастна?

Прошло еще два дня. «Пастер» по-прежнему оттягивал свой отлет в место назначения. Апуати Хевисайт по-прежнему горела решимостью остаться и приносить помощь исменцам. Ее любовь к Денису не иссякала… Локки тихо злился. У них были связаны руки…

Это произошло, когда аэрокар летел над красивейшей горной грядой… Денис правил и давал комментарии по ходу движения. Все три пары глаз были прикованы к нему, поэтому, не сразу заметили, как Саре стало плохо… Сара упала на пол красиво, грациозно изогнувшись и смежив длинные ресницы. Черные волосы разметались, придав женщине сходство с кающейся Марией-Магдалиной. Она была хороша… Денис повернулся на стук падения. Апуати наклонилась к груди Сары. Сердце едва билось. Локки быстро протянул Апуати заранее заготовленный шприц. Та не заставила себя ждать. Быстро, как в прошлый раз Денис, Сара приходила в себя. И снова исменцы повели себя так, словно ничего и не произошло.

-Ну, — громко сказал Сулл, нахмурившись, — Пора бы уж и кончать спектакль!

Апуати повернула к нему мокрое от слез лицо.

— Нет у вас никакой болезни, вот это единственное, в чем вы правы! – сердито продолжил Сулл, — Приступы есть, а болезни нет!

— То есть как? – оторопел Денис. Сара тоже захлопала глазами.

— Вам нужно доказательство?! – голос коммодора звенел как набат, — Локки, будь любезен, ознакомь нас с составом того, что было в шприце!

— Физиологический раствор, — Локки быстро пробежался взглядом по лицам присутствующих, — Других ингредиентов нет…

— То есть как? – По лицу Сары было видно, что она готова снова упасть в обморок…

— Нет, — упредил ее желание Сулл, — Мы не думаем, что вы это нарочно… Просто ваша культура так построена, что вы настолько свыклись с мыслью о болезни, что не заметили, как победили ее. Вы даже не умеете оказывать первую помощь. Вы исключительно здоровая в физиологическом плане нация… А вот  в социальном… такого о вас не скажешь…

— Физиологический раствор? – недоверчиво протянул Денис, — Но почему тогда Сара…

— Эффект плацебо, — улыбнулся Сулл, — Вы ждали панацеи, ждали укола. Укол был сделан. Мозг Сары выработал достаточное количество эндорфинов, и она вышла из комы… Но с случае настоящей болезни это было бы не возможно. Инсулиновая блокада не лечится эндорфинами… Увы…

— Значит…

— Значит, вы все здоровы как лоси откормленные. Именно так. Вы сделали из своей мнимой болезни своеобразное средство пропитания… Как это получилось вначале, я не знаю, может быть, здесь, на Исмене, был в незапамятные времена создан санаторий для диабетиков… Может быть, ваши предки не захотели возвращаться в родные миры после лечения… Здесь, действительно, очень красиво. Я думаю, многие из вас падают в обмороки, но вы друг другу не помогаете. Вы ждете помощи извне… Если помощь не приходит, я думаю, через некоторое время вы сами приходите в себя… Ваши философские трактаты о смирении бьют по чувствительным струнам душ тех, кто посещает Исмену. Это в основном либо богатые либо чем-то выдающиеся люди. Они начинают чувствовать себя обязанными перед вами, потому что вот у них все хорошо, а у вас… Вы эмоционально давите на людей… Неслучайно, ваше правительство не отпускает вас в другие миры – ведь там, где есть много разных людей с разными мыслями и чувствами, найдутся и более несчастные… Вы – не мученики. Не святые. Вы живете подаянием, но вам стыдно это признавать, поэтому вы стараетесь не упоминать о своей мнимой болезни…

— Но мы и не говорим, что мы – святые! – возмутился Денис.

— Правильно, — Сулл кивнул, — Но вы так артистично об этом молчите, что люди додумывают это за вас.  И предлагают помощь. Вы не задумались, а не потому ль вы не осваивали природные ресурсы Исмены, что вам было попросту лень? Конечно, вы сберегли природу, но вы ведь пальцем о палец не ударили, чтобы хоть где-нибудь что-нибудь посеять. Только философские мысли… Я – эмпат, вот вы сейчас незаметно для самих себя излучаете в пространство «пожалей меня»! Как сформировался этот ваш эмоциональный фон, я не знаю. Наверное, такие особи были более приспособлены, чем те, кто действительно жалел. Потом, даже проявление вашей болезни очень красиво. Ни пятен, ни судорог, ни шрамов, ни истошных воплей. Чтобы не было никакой идиосинкразии… Я это понял не сразу. Локки понял, эго эмоции сильнее и глубже ваших, а я не хотел ему верить… Но потом и до меня дошло…Вы – целая планета эмоциональных шантажистов. Помоги мне, иначе на тебе будет ответственность за мою гибель…

— И как с этим жить, — тихо произнесла Сара. Это даже не было вопросом.

— Я не врачеватель социальных недугов, — черные глаза Сулла вспыхнули и погасли, — Но… попытайтесь помогать, когда ближнему плохо. Для начала… Пусть ваши прекрасные философские истины дойдут и до вас… Тогда, может быть,  со временем, вы научитесь и гасить в себе эту эмоцию призыва к жалости…

Апуати попрощалась с Денисом одними глазами и первая вошла в спасательную капсулу. Сулл и Локки раскланивались.

— Знаете, — протянул Денис, глядя вслед Апуати, — Она, это нечто…

— Она не про вас, — сухо оборвал Сулл и пожал протянутую руку, — Она скончалась бы от жалости… Вы же не контролируете свои эмоции. Но теперь, может быть, хоть научитесь их замечать…

Спасательная капсула «Пастер» хоть и с опозданием, а прибыла все-таки на  Геллу.  Первым, кого увидели члены экипажа, был координатор Шкловски.

— Ну как? – спросил он после формального приветствия, вглядываясь в лица.

— Все в порядке, — доложил коммодор Сулейман Хафиз, эмпат с планеты Земля, — Только тебе я бы не советовал больше проводить отпуск на Исмене…

Апуати отвела глаза. Ее ждала встреча с сыном.

автор Шахразада

ХОЧУ ЛУНУ! Или … с юбилеем первой высадки человечества на спутнике планеты Земля

хочу луну Национальное космической агентство США (NASA) в честь 40-вой годовщины высадки первых людей на Луну опубликовало фотографии их следов на поверхности планеты.

Эти снимки были сделаны с искусственного спутника Луны. На изображениях видны даже следы ног астронавтов лунного модуля Apollo, которые первыми ступили на эту планету.

Напомним, первую высадку человека на Луну американские астронавты совершили 20 июля 1969 года в рамках программы Apollo.

отсюда

Всех, интересующихся развитем науки и техники, поздравляем с очередной вехой выхода человечества в космическое пространство!

А теперь о луне с юмором.

Приходит время, и наши дети начинают интересоваться луной.  Вон она, высоко в небе, такая манящая, и …

ХОЧУ ЛУНУ! как-то раз крошка-сын к отцу пришел и сказал такое папе..

А папа у него…

Дон Кихот объяснит ребенку, что луну теоретически, конечно, можно получить, но для начала нужно найти точку опоры, с которой удобнее поворачивать мир так, чтоб луну можно было достать.

Дюма обрадуется безмерно, и с нынешнего вечера, в рационе ребятенка появится пирожное под названием «Луна», аппетитно выглядящее, при виде и от запаха которого, все другие желания как-то отступят на второй план.

На требование «ХОЧУ ЛУНУ!» Гюго сразу же проникнется энтузиазмом, побежит искать литературу по добыче лун в лабораторных условиях, залезет в Интернет, короче, даже когда ребенок, увлеченный новой игрушкой, уже забудет про луну, Гюго будет вспоминать об этом каждой ночью и снова загораться энтузиазмом, чтоб днем намертво забыть о луне.

Робеспьер загрузит ребенка кучей объяснений, почему луну нельзя взять в принципе руками, и отчего ее нельзя достать прямо щас. В конце концов бедный крошка или пойдет читать учебник астрономии или расплачется, на что прибежит мама и освободит Робеспьера от дальнейших объяснений.

Максим сначала безмерно удивится – то же мне, глупости какие придумали, луну ему подавай. А стать повелителем мира ему еще не надо? А то для этого у Максима тоже есть инструкция – чистить зубы утром и вечером и слушаться маму. Что до луны – ааатставить глупости и пойдем лучше вместе соберем модель лунохода.

Гамлет обязательно вскинет руки к вискам театральным жестом. О! Он знал, он предчувствовал, что смышленое дитя раньше или позже попросит луну! Конечно, он заранее уже подготовился и прорепетировал про себя вдохновенный рассказ, что такое луна, и почему ее нельзя достать. Впрочем, если увидит, что ребенок отвлекся – плавно сменит тему – будет наставлять по поводу красоты закатов или сущности приливно-отливных процессов.

Есенин согласен подарить ребенку любую луну, какую он попросит, а также с неба звездочку достать, солнышко – солнышку. Нежные глаза Еся покроет поволока, он расскажет ребенку об иных мирах с тысячами лун, купающихся в звездном дожде, и ласково омываемых солнечным ветром.. После чего тяга к астрономии у ребенка отпадет, и он будет стараться решать более практические задачи.

Жуков луну достать может. Вообще мало есть на свете то, что Жуков бы не мог. Только сейчас ему не до того. Поэтому он сдаст ребенка маме с внушительной суммой денег – пусть сами и решают проблему доставки луны в дом, если так сильно хочется. Впрочем, если хочется не сильно – деньги – тоже утешение.

Бальзак на требование «ХОЧУ ЛУНУ!» осветит в своей бальзачьей манере: А смысл? Пока ребенок будет объяснять, а зачем ему, собственно, нужна луна, Бальзак заснет в своем кресле, утомленный объяснениями, почему луна в домашнем хозяйстве – предмет бесполезный.

Наполеон тоже ХОЧЕТ ЛУНУ! Ребенок тут же убежит, напуганный, ведь если папа умудрится достать луну, сам будет с ней играть.

Джек быстро объяснит ребенку, что луна – дело трудоемкое, убыточное и нерентабельное. Более того, если луна будет у нас, то что-то надо оставить на ее орбите, а что у нас есть? Ты согласен отдать своего любимого плюшевого зайца? Ребенок подумает-подумает, и решит, что к зайцу он как-то больше привык.

Драйзер скажет – что луну просить не надо, она и так у тебя есть. Она – всехняя, все имеют право любоваться луной, поэтому как-то нехорошо отнимать луну у всех для тебя одного.

Штирлиц, подобно Максиму, тоже решит, что глупости выдумали. Какая еще луна, когда столько дел не переделано, и отдохнуть бы когда, а тут волоки луну в дом? А совесть у тебя есть? Ребенок подумает-подумает, и откажется променять совесть на луну. Неликвидный товар!

Достоевский сразу начнет сочувствовать ребенку, которому для полного счастья только луны и не хватает. Впрочем, любовь сильнее желания получить луну, и в разговорах дитя как-то забудет о цели своего прихода к папе.

Габен
сделает вид, что ничего не понял. А к обеду на столе как-то само-собой появятся два билета в луна-парк и два билета в планетарий. Ребенок, сначала обиженный невниманием папы к своей просьбе о луне, сначала посетит восхитительную лекцию о небесных телах, а потом будет визжать от восторга с папой на аттракционах. И, конечно, о доставке луны в дом тоже как-то забудет.

Гексли тут же проникнется идеей достать луну. В конце концов, устами ребенка много что интересного говорится. Спасет луну от разграбления, а Землю от катаклизма только то, что собранный из подручных средств лунолет развалится с грохотом при запуске под громкий хохот папы и ребенка.
:lol:

Обсудить на Социофоруме

Ослепительно белая нежность

Ослепительно белая нежность
Омерзительно страшной мечты,
Озаряя, разрушила гордость,
Расколола ужасные сны.
И не стоит бояться рассвета
После времени долгой ночи,
Сторониться не нужно привета
Свежей, страстной, живой красоты!
Ты слезами наутро умойся,
Всей душою на мир посмотри,
Не скрывайся, но сердцем раскройся!
Все, что видишь, пойми и прими!
Все является, чтобы быть целым
В этот мир и составить одно!
И пока есть оно — нет предела.
Это то, что нам жизнью дано!
С каждым часом, минутой, секундой,
Каждый миг к нам приходит тогда
Совершенство с гармонией красок,
Совершенная доброта!
А мгновение становится ближе,
И замедлить его не дано…
Это время бесследно уходит..
Время — страшное сладкое зло…
Быстрый бег его не заметен,
Быстрый бег в вихре красочных дней.
Час восхода за часом заката
Запечатан в конверте страстей!!!
Это все, что в преддверии рая.
Это все, чему нету конца.
Чтобы помнить всю жизнь, умирая,
Нужно ею дышать до конца!!!

автор Польза



Сказки Старой Ветлы. Как бахча на грядку войной ходила

КАК БАХЧА НА ГРЯДКУ ВОЙНОЙ ХОДИЛА

Сильнее всех в саду-огороде рать матушки-Тыквы. Уж и богато войско тыквенное, крепко держится за плети, и как разрастется, никакие сорняки не выживут, все под себя гребет войско тыквенное.. Род Тыквенных пошел из Аравийской пустыни, где длинные корни надо растить, чтоб хоть до какой воды докопаться, окопаться и выжить.. И нрав матушка-Тыква имела крутой, непримиримый, хоть и щедра была душой и восхищала соседей восточным гостеприимством своим.. И были у нее в военачальниках Арбуз-визирь да Дыня-янычарка! Были у матушки-Тыквы и свои лазутчики, в любую дыру проникающие, скороспелые и крепкие – Огурец-молодец и Кабачок-диверсант. И стала расти страна матушки-Тыквы на родной бахче, бока на солнышке ласковом нагреваючи, и стало им там тесновато.. А дипломатический посол Огурец с грядки на бахчу доклады пишет, как на грядке все ровнехонько, Помидоры ряд в ряд растут, дядька-Горох к шесту привязанный, а шесты-то тоже в ряды выстроены. Морковка, Свеколка и Редиска прорежены, растут себе, не бок в бок упираючись, а каждая в своей квартирке. Деревья плодовые ровные, словно карандашики, а места под ними много.. Одним словом, зажралась грядка, там, на бахче, арбузикам, тыквочкам и дынькам места не хватает, а эти.. в ряды выстроились! И Человек за ними ухаживает, поливает еще до рассвета раз и после заката два, а на бахчу только дождик летний хорошо, если когда расщедрится. Несправедливо это показалось матушке-Тыкве! Знать, пора плети доставать, и на грядку, землю делить! Собрали Тыква, Арбуз и Дыня военный совет и заслали Кабачку-диверсанту новое задание на грядку.. Взял хитрый Кабачок, и плети свои с гороховыми усами перепутал.. И стало не понять, то ли дядька-Горох у шестов отплясывает, то ли это сорняки пошли войною.. Потом прополз Кабачок ближе к забору, где страж-Крыжовник наглых захватчиков на колючки ловил, и землю-то там разрыхлил, упал смелый Крыжовник, не ожидая за спиною своею удара подлого.. И пал забор между садом-огородом и бахчой, и поползло на грядку войско Тыквенное.. Стали они грабить и воду воровать да на чужом добре-удобрении жировать!

А была у Крыжовника смелого невеста-Смородинка. Как увидела она, что с другом милым сталось, бросила побеги быстрые и бегом за помощью к государыне-Репке! Государыня-Репка наша, исконно огородная, не из пустыни какой, корнеплодная, сладкая, гладкая и полезная. Выслушала государыня-Репка мольбу Смородинки и послала свои войска в противовес рати тыквенной, — наша земля эта, и не дадим ее захватчикам злым! И сошлись войска, где плети бьются с ботвою за землю, за родных-близких, за водицу ключевую животворную и за ясное солнышко! Морковка и Редиска семенами бомбят, прорастают побеги быстрые, свет солнечный тыквенной рати затмевают. Но не смогли отстоять форпост первый, погубили-таки тыквенные грядку Бобовых, затоптали Горох и Фасоль, ведь недаром там Кабачок-диверсант почву подготовил.. Загубили, и стали бражничать на радостях, победой упиваючись, воды Гороховой наливаючись.. Налились соком Арбузы и Дыни, стало им опять тесно. Государыня-Репка следующие полки уже готовит – образованного майора-Помидора, стратега и тактика.. А у Помидора свое в штабе есть, — шпион Табак, полиглот и проныра, под сорняк косит и аккуратно внедряет в войско вражье мысль, что их дело-табак! Дыням нашептывает, что Арбузы воду пьют, а Арбузам, что Дыни на их грядку метят, вон ведь, как соком наливаются.. А сам сорняк-сорняком, никто его и в расчет не берет, ну сколько это малое растение выпьет-то? Однако, в тайных документах в штабе помидоровым, зеленым штампом проставлено, Табак Пасленов, генерал-лейтенант десантных войск, и дальний самому Помидору родственник.. Но не знает о том никто, да и сам Табак уже забыл.. Меньше знаешь, крепче спишь. И посеял Табак меж войсками матушки-Тыквы вражду великую! И хочет матушка-Тыква войска дальше в бой отправлять, на ряды Картофельные да грядки Помидоровы, ан нет, Не идет Арбуз-визирь, боится, что Дыня его место, с таким трудом отвоеванное, займет. И Дыня-янычарка в бой не торопится, хорошо ей и тут, а другие пусть в бой идут!

Посмотрела мудрая государыня-Репка на грызню вражью и улыбнулась.. А Старая Ветла ей нашептывает: подождем пока. Да сколько ждать-то? Да до дождика в четверг подождем! А Ветла как в воду глядела, в четверг дождик пошел. Дождик пошел, а ливень нагнал! Огурец шасть под парник с дипломатической неприкосновенностью! А корнеплодам что, они к влажной почве привычные, ботву расправили и знай себе, купаются.. А тыквенным, с плодами тяжелющими, с плетями загребущими, поплохело. Стала гнить у них корневая система.. То ли выстрел то ли призыв в отступлению, — развалился и лопнул с треском визирь-Арбуз с жиру! И такой он внутри водянистый, невкусный, семечки незрелые, что сад-огород засмеялся. Помогла тень кустиков да побегов высоких, — без солнышка ласкового, да в условиях воды – залейся, гибнут войска матушки-Тыквы.. Пришлось ей Огурца своего посола из парника вытаскивать, да мирный договор подписывать с государыней-Репкой, чтоб хоть с миром на родную бахчу отпустили.. Ушла матушка-Тыква на бахчу, и с тех пор между бахчой и садом-огородом мир и торговое сотрудничество. А Огурец с Кабачком на огороде остались, но строго на своих грядках, если что, им Человек усы-то поотрывает!

автор Шахразада

За закатом уходит закат

За закатом уходит закат.                               
Я разорван как старое знамя,
И обрывки лежат под ногами…
Что же делать, и кто виноват?

Что случилось со мною? Скажи.
Разум вырван с корнями из тела.
То ль душа от ветров очерствела,
То ли не было вовсе души?

Но ведь ты же летела на зов
Помогать, ненавидя насилие.
Хоть вонзал тебе нож между крыльев
Тот, кого ты лишала оков.

И кровавою пеной дыша,
Ты всегда отходила от раны,
Только белыми пятнами шрамы
Закрывали твой свет неспеша.

И дрожал одиноко рассвет
Над душой, что когда-то летала.
Той, что крылья в грязи распластала
Потеряв свой таинственный свет.

автор Александр Дрёмов (jedi)

авторский сайт

Как бы радио… Старославянская мафия!

Как бы радио снова с вами, дорогие как бы слушатели, но на этот раз мы предлагаем вам самим поучаствовать в написании истории. Присылайте ваши версии по теме «Древнеславянская мафия» на электронный адрес журнала kvadrasu@mail.ru или в тему на Социофоруме.

славянеХотелось бы различных версий детективного китча! Желаем приятного просмотра остросюжетных фантазий.

Для начала где происходят мафиозные разборки? В дохристианской Руси в небольшом поселении близ стольнокняжеского Киева..

Поселение наше близ Киеву, града стольного, земли княжеские! Земля наша велика и обильна, но порядка в ней как не было, так и нет. Навещает нас князь Киевский, мы ему челом бъем. Но чаще тиуны холопов княжеских, что с нас оброк берут. Все не по-честному все с оглядкою, и прилипают к их рукам шкурки беличьи да собольи. В лесах бьем мы соболя да белку зимой, а весной садим репу да брюкву в полях около Лыбеди. А сейчас еще мода пошла на овощь диковинную, капустой кличут. Бабы наши тую капусту тушить в печах хорошо научились, к мясу воловьему хорошо идет. Пасем мы коров да волов на лугах заливных, с тем и кормимся, что земля русская родит. Девки наши на Янку Купалу хороводы водют, да венки плетут, да спускают их вниз по Лыбеди. А парубки за отрогами стоят, венки ладушек своих ловят, кто чей венок споймает, тому и с тою девкой быть. Перунов огнецвет искать. А защита у нас воевода Добрынюшка, только уж семь ден как он в стольный град Киев ускакал, а нет его пока, участились набеги на селение наше. Тати в ночи скотину режут, девок портят и капусту прям с огородов таскают, ну нет управы никакой. И Сварога спытывали волвы наши, и Перуна-громовика, и Лелю Прекрасную, не говорят идолы богов, чего надо этим иродам, что по ночам грабежом промышляют.. А еще, говорят, едут к нам из Чернигова купцы с поклажею, везут шелка китайские девкам на ленты торговать, капусты воза и казну не малую.. Соболей мы за зиму настреляли, торговать будем.. Потому-то и опасаемся, как бы не вышло чего, спаси Сварог!

А вот с кем происходят эти загадочные события. То есть, действующие лица:

1. Кузнец Светозар. Лет под тридцать, неженат. В детстве свалился с соседской яблони, после чего ноги перестали расти — как были в 14 лет, так и остались. Развиты руки настолько, что может свободно на них передвигаться, похож на гигантского краба.
Живет в избе на окраине села, возле кладбища. Замкнут, нелюдим, склонен размышлять о вечном, сидя вечерком среди могил.
Тати к нему не больше бегают — с тех пор, как одного поймал да насадил грудью на сук сосны. Так и висит сердешный…

2. Полуница, хозяйка корчмы
23 года, детей нет, мужа нет, «замуж поздно, сдохнуть рано», хоть и красивая, и хозяйственная, да мужики боятся.
На язык остра, знается с Властомирой, травницей, живущей при корчме. На Касьяна немилостивого пиры закатывает, чтоб народ обычаев не забывал. Редок касьянов день, раз в четыре года, ненакладно получается. Путников прикармливает да отварами Властомириными потчует, они ей взамен в корчме плотничают да прочую работу, для рук женских непосильную, выполняют. Хмельное с Властомирой вместе делают, да такое, что за ним гонцы княжеские каждый год из самого Града Стольного приезжают.
Грамоте обучена дедом, мужиком нелюдимым, по молодости много по миру поездившим да див дивных навидавшимся. Видать, не всегда хороши те дива были, ибо к двадцати осьми годам поседел да из хлопца справного, первого на деревне, бирюком стал. До пятнадцати годов жила в соседней деревне с матерью (отец от горячки белой помер), да пожгли ту деревню хазары вместе с жителями, насилу сбежала от них. С тех пор тут и живет.

3. Лоренцо. Венецианский купец, в прошлом году привез венецианские посуду да кружева ко двору киевского князя. Все бы хорошо, да на обратном пути был ограблен печенегами. Тяжелораненный, был подобран местными жителями. Живет в корчме, по вечерам играет на гитаре к удовольствию невзыскательной публики. Влюблен в хозяйку…Изучает местные обычаи и язык и весьма успешно(не без помощи хозяйки корчмы). Пишет книгу о Руси, варварские обычаи которой ему очень нравятся. Мечтает присоединиться к Великому князю Киевскому в походе на Царьград…Оттуда до родной Венеции рукой подать…

4. Казимир, охотник
Отец мой был охотник, и дед, вот и я теперь это ремесло осваиваю, благо парень я удалый. Лес в округе знаю как свой карман, все тропы звериные и места злачные, ставлю силки, да и мой верный лук всегда со мной. Дичи здесь — хоть завались, хватает и семью кормить — мать да сестричек, и Полунице пара рябчиков к столу всегда найдется.
Но, по чести сказать, хотелось мне бы не по оврагам да чащобам шастать, а в бравой дружине воевать, ратные подвиги совершать. Просился я к ним — засмеяли, говорят, ростом не вышел. Я и правда ростом не велик, и нет у меня ни коня, ни меча, ни доспехов. Заезжим купцам мы мех продаем, и я потихоньку деньги откладываю — уже немало накопилось. Тело я свое тренирую, в силе и ловкости совершенствуюсь. А вот с ростом что делать, подсказал бы кто?…

5. Властомира, травница
«Слегка» за 30, незамужем (пока что), детей нет. В поселение пришла около 4 лет назад. Была привечена Полуницей, хозяйкой корчмы. Из-за своей неразговорчивости первый год считалась немой, два последующих — слабоумной. Однако проявляла недюжие способности в травоведении и зельеварении, за что и была прозвана «травницей». Тайно влюблена в купца Лоренцо и мечтает «сбежать с ним на край света». Однако, видя его неравнодушие к Полунице, ограничивается лишь томными взглядами и, изредка, печальными вздохами — что опять же вызывает у окружающих сомнения в здравости ее ума. Утешение находит только в своём любимом занятии — ночном купании обнаженной в озере на краю поселения.

6. Валерьян, скоморох. Прозвище в народе — Валерьянка.
25 лет, семьи и родных нет, дома нет, хожу, куда ноги несут, песни пою, на балалайке играю, шутками-прибаутками народ честной развлекаю. И плясать по-всякому горазд: и вприсядку, и вприпрыжку, и на руках хожу, и сальтом кувыркаюсь, нет у нас такого плясуна, который мог бы меня переплясать! За это люди меня привечают, сытно и вкусно кормят, вином без мерушки угощают и ночлег дают охотно. Ни одна свадьба или иной какой праздник без меня не обходятся. А что, где скоморох, там счастье, радость и веселье, даже вор или иной худой человек этот дом стороной обойдет. Скоморохов ведь грех обижать! И к вам всем в гости придем, развлекать и потешить, ждите нас!

7. Яромила, повивальная бабка. Изба наша на отшибе, недалеко от кузни, ну чтоб сельчане криков каких не пугалися.

Сирая вдовица, осемь лет тому назад тати напали среди бела дня на надел, уволокли весь урожай, собранный мужем моим, Доброхотом и старшею дщерью Диковиной. В груди Доброхота моего найдена была стрела печенежская, а Диковину, дитятко ненаглядное, ироды в полон забрали, ее с тех пор я и не видывала.

Осталась тогда я с двумя дитятями, хорошо еще руки рабочие, бабы, девки ко мне идут, я их пользую, младенцев принимаю, родильную горячку лечу, зверобоем и мятой отпаиваю, да и рецепты разные мне ведомы, чать от матери мастерство имею, эх, не успела передать Диковине, сволокли ее тати, болезную..

Сынок мой средний Велебрав служит у князя в гридне. Служит хорошо, обходом землю Русскую стережет. Помнится, после смерти отца и пропажи Диковинки Велебрав три года молчал, а потом служить сам вызвался. Там, в Киеве и жену себе сосватал, Малыню. Малыня со мной в хате в снохах сейчас живет, пока сын службу несет, неча замужней бабе при кязе киевском да боярах столоваться, вот пусть на огороде помогает, тем паче недолго ей осталось, на сносях уже сноха моя, скоро внука принимать буду. Малыня — баба здоровая, будут хорошие дети, а от столичной спеси ее можно и отучить постепенно. Прислал мне Велебрав травеня месяца три гривны серебром, лично князем ему за службу пожалованные, вот отнесла я их к кузнецу Светозару, пусть посудину серебрянную выкует для кипячения. Еще по чертежам византийским (купец Лоренцо привез, благодарствую, заказала я кузнецу нож булатный выточить, для извлечения плода, когда младенец не так идет, методика новая, кесарская, римская, если сразу зашить иглой в огне обкаленной да мази с травами специальные наложить (вон Властомира знает), может и роженица выжить, только в Византии об этом не ведают, и операции проводят только на трупах, ну у нас на Руси знахарство подревнее будет). Только не торопится кузнец, мечи ковать предпочитает, что ему ножик махонький! А ведь ему одна гривна серебром за работу была обещана.

Дочь моя младшая, Милояра, в снохах у волхва Велесова, много скота на его дворе, есть работа для моей Милоярушки! К тому же и мастерством одарена, сама пока недавно в женах, года ее молодые еще, а принимать уже умеет, с семи лет мне помогает, и травы всякие ей ведомы, храни ее Жива с Берегинею.

Иногда и в корчму зовут меня по делам, всякое случается, Полуница тайны хранить умеет, бывает, не поделят чего гриди с тиунами, иду потом тайной ночушкой раны зашивать, чтоб князь на наше селище не осерчал. Полуница девка справная, ей бы мужика хорошего, а то как никак печенеги набегут, защита нужна.

8. Ядрёна, дочь мясника Быкодёра. Мать её померла при родах, очень крупной дитятя оказалась — 7 кг. весу, поэтому воспитана была отцом, мужиком грубым, неотесаным и кроме того, любившим хмельным побаловаться в корчме у Полуницы. Иной раз так забалуется, что с местной пьянью задерётся. После таких случаев частенько в канаве при корчме ночки коротал. А по утру Ядрена его домой тащила, попутно бранила на всю ивановскую и тумаков отвешивала. А на тумаки Ядрёна щедра! А рука то у Ядрёны тяжела! Вся округа Ядрёну страшится, хоть девке всего девятнадцать лет отроду. Работает она в мясницкой с отцом, цельный день ярок свежует, да воловьи туши разделывает. Вроде бы не женская эта работа, да только тот кто Ядрёну видел хоть раз, сразу понимал, что никто кроме неё с этой работой тяжелой так мастерски не справится. Силушка у ней сверхчеловечная, рост высоченный, в плече — косая сажень, ну не баба, а Геркулес в сарафане! При таком раскладе о замужестве можно было только мечтать. Парубки её за версту стороной обходят. Меж собой посмеиваясь иногда над «Кобылой Быкодёршей». Но только меж собой, а то ведь характер у Ядрёны тоже не сахарный. Девка она не разговорчивая, прямая, обидчивая до крайности, арессивная до жути, чуть что не по ней, тут же в лоб несогласному и зевакам по подзатыльнику для профилактики, чтоб неповадно было. А пару годков назад приключился вот такой анекдот. Шла как-то Ядрёна, кручинившись, в корчму за отцом своим, и услыхала случайно, как местный торговец Вышемысл слово бранное обронил в её адрес. Взбесилась тогда Ядрёна, взъерепенилась. Схватила калёную кочергу и так Вышемысла отметелила, что тот заикой остался, не говоря уже о трёх переломах. После того случая люди пуще прежнего стали Ядрёнушку бояться и ненавидеть. А ведь где-то очень глубоко в душе Ядрёна добрая была, хотела она, чтобы люди её любили, а не боялись. А еще она очень замуж хотела и дитяток народить. И тайна у неё есть страшная, никому и никогда она о ней не рассказывала. Тайна свойства сердешного. Вот уже год, как Ядрёна без памяти влюблена в Казимира охотника. Только он и не смотрит на неё! Да и как ему на неё взглянуть? Он же ростиком мал, как мальчик с пальчик…ей как раз по пояс будет. Но Ядрёну сей факт не пугает. Мечтает девка за работой о жизни их совместной. Как она на руках его носить будет, как защищать он людей недобрых, как они вместе с войском ратным на печенег походом пойдут. Один раз так замечталась, что вместо ярки собаку соседскую зарезала.

9. Невзор, человек невидимка.
Многие не догадываются о его существовании в деревне. Можно смотреть в него в упор и не видеть. Как тень он может пристроиться к любой компании. Его можно неожиданно обнаружить за обеденным столом в узком семейном кругу или у себя под кроватью. Но никто не замечает. При этом его нельзя назвать скрытным. Он даже общается с людьми, хотя им кажется, что они говорят сами с собой.
У него имеется пара секретов, которые не стоит сообщать никому из деревни. Есть подозрение, что он дружит с печенегами или имеет на них влияние. Как-то ему понравилось пение Лоренцо. Караван не успел далеко уйти от деревни, когда его разграбили, а деревню печенеги не тронули. Односельчане не придали этому большого значения, ведь у купца было плохо с языком, а печенегов он раньше не видел. Долго думали, что нападавшими были разбойники из банды Карася. Только потом уже по описанию одежды были распознаны истинные виновники.
Появился он восемь лет назад вместе с нападением печенежским на деревню. Тогда никто не верил, что уцелеет хотя бы один. Тем не менее, по загадочным обстоятельствам атака резко прекратилась и нападавшие быстро исчезли. Одна семья погибла почти полностью. Выжил только один человек, хотя его никто раньше не видел. Тем не менее, он настаивал на своем родстве. Никто особенно не сопротивлялся, всем было не до этого после разгрома.
Любит пугать травницу, которая уже сама не верит, что у нее все с головой в порядке. Крадет элементы одежды, когда она купается в озере ночью. Наивная травница считает это хорошей приметой. По ночам приводит в беспорядок волосы односельчан. Именно он подменил Ядрене собаку вместо ярки, чтобы зарезать кусачую и вечно мешающую ему шастать по домам живность.

10. Гореслав, бывший заточник, жил постом и молениями, язычников в веру христианскую обращал словом твердым да оком грозным, да посмотрел-посмотрел — что они, что болваны их, как вроде из одного дуба сделаны, не втемяшишь в их голову ничего окромя щей капустных. А тут — гонцов послушать да самому думу подумати — земля родная погибели ждет со стороны северной, варяжской, надо бы пояса затягивать, коня доброго седлати, шлем, латы справить и с молитвой божьей в путь-дорогу на службу княжеску не хлеба ради но чести богатырской для. Дозором владения княжеские Гореслав объезжает, в кровавых сечах супостатов рубит, а под Киев стольный град наведывается за разрыв-травой, что раны затягивает в полнолуние из рук девы невинной принята.

Итак, трое из десяти – мафия. Угадайте, кто.

И что их объединило.

Просьба присылать детективные рассказы на kvadrasu@mail.ru.

Будем ждать! И публиковать самое интересное! Оставайтесь с нами, на волне Как бы радио…

Кстати,  пример детектива, изложенного по Мафии Палеолита, здесь.