Сага о муравьях

мой Муз-Вдохновитель — Суавик

Жил-был муравей. Он особо от других ничем не отличался, но любил иногда позадирать своих товарищей. И вот однажды ему опять стало скучно, он собрал других муравьев и сказал:

— Вы все идиоты!

Муравьи обиделись и побили его. Муравей выпленул песок, утер сопли и возвестил:

— Я на вас сброшу ядерную бомбу!

И захохотали муравьи. Они смеялись так весело, некоторые падали на землю и трясли лапками, хватаясь за живот. Один муравьишка верещал от смеха и распрыскивал слезки — маленькие такие и солененькие. Другой показывал лапкой на муравья-задиру и пищал от натуги, задыхаясь и ловя ртом воздух. Двое муравьев катались по земле, сцепившись лапками и показывая друг другу языки. И только один муравей не смеялся. Он смотрел на все это веселье и грустно шевелил усиками. Муравей задира пожал плечами и ушел. Этой же ночью он дождался, когда все уставшие муравьи лягут спать и закричал что есть мочи:

— Пожар!!!

Все муравьи стали подскакивать, началась суматоха. Они наскакивали друг на друга с ошалелыми глазами, верещали и толкались. Кто-то выбегал в смешных ночных колпаках, которые цеплялись за веточки, и мураши начинали их срывать. Некоторые падали под ноги другим и пытались выползти, хватаясь за испинаные бока. А муравей-задира весело хохотал, сидя на ближайшем кустике. Его побили. Сильно. И только один муравей его не бил. Он грустно смотрел на него и думал… Некоторым муравьям стало жалко задиру. Его подняли из пыли, отряхнули, похлопали по плечам, некоторые девушки-муравьи сочуственно хлопали ресницами и томно вздыхали. Спустя некоторое время муравей-задира вышел погулять из муравейника и увидел лесорубов, которые пилили дерево. Дерево было огромным, оно стало накреняться в сторону муравейника. И тогда муравей понял, что надо спасать своих муравьишек. Он побежал и стал кричать:

— Беда! Спасайтесь!

Но никто не поверил муравью. Все отмахивались и не слушали. Он пытался хватать их за лапки и вытаскивать наружу, но его опять побили. А потом на них упало дерево. И только один муравей сидел на кустике лесной малины и грустно вздыхал о бренности муравьиного существования…

Жил-был муравей, и звали его С.К. Ему не нравилось такое имя, и однажды он решил его поменять. Муравей долго думал, ведь выбор имени — дело очень не легкое. И вот он решил называться Любомир. Но другие муравьи упорно не принимали его нового имени и продолжали называть С.К. Сначала он им долго объяснял, потом злился. А потом он понял, что как имя не меняй, но для других муравьев он навсегда останется С.К. Тогда он ушел. К другим муравьям. Когда его спрашивали имя, он отвечал — Любомир. И все стали называть его так. Ему нравилось. Но однажды один из муравьев ему сказал:

— Какой же ты Любомир? Ты же настоящий С.К.!!!

— Почему? — удивился муравей.

— Потому что как бы ты не менял одежду, ты все равно остаешься все тем же С.К. Муравей задумался. Потом расстроился. И заплакал… Мимо ползла гусеница и спросила:

— Какой милый муравей. Кто тебя обидел?

— Я сам себя обидел.

— А разве так бывает?

— Да. Я думал, что другие муравьи глупее меня. Но они правы. Я С.К. Я был таким всегда и буду таким всегда, потому что люблю управлять ими.

— А разве это плохо?

— Нет плохого и хорошего. Это всего лишь условности…

— Тогда прими себя и не плачь.

— Я себя принял. Они меня не примут.

— Конечно, никто не любит С.К., ты обречен на одиночество.

— Тогда я буду Великим С.К.!

И он вернулся к муравьям. Они не заметили никаких изменений в нем, но так и было задумано. Они радовались с ним и печалились с ним. Но так и было задумано. Они любили его и ненавидели его. Но так было задумано. Они называли его Любомир, а он называл их дураками. Ибо все в этом мире — игры Разума. Он смирился с тем, что одинок. Он принял себя таким. Но иногда внутри что-то происходило, надламывалось, дергалось и ныло одной неумолкающей струной:

— Даммм-даммм-даммм…

И это было сильнее его. В такие моменты он уходил от мира и замыкался в себя еще больше. Он не мог отпустить мир, как бы он его не любил…

Жил был счастливый муравей. Он не думал о завтрашнем дне. Он пел песни и считал звезды. И не было в мире счастливее его. Однажды мимо пролетал срекозел. Был он очень нудным, потому что считал, что все должны работать. Скоро зима, нужны припасы еды, нужен теплый дом, нужна добрая жена. Увидев счастливого муравья, стрекозел удивился:

— Ты почему такой счастливый?

— Потому что мир прекрасен!

— Нет, друг, мир ужасен. В нем все пожирают всех!

— Смотри, какое теплое Солнце, какое синее небо! Разве это не прекрасно?

— У тебя нет дома! У тебя нет автомобиля. У тебя нет яхты.

— Мне это не нужно.

И тогда стрекозел взял дубину и стукнул муравья по башке. Потому что он был настоящим стрекозлом. Потом засушил, вставил в рамочку и подписал: «Счастливый муравей».

Жил был муравей. И он всех любил. А потом задумался — а как сильно он всех любит? Никто и никогда не измерял силу любви. Тогда муравей решил первым сделать это. Он придумал единицу измерения — один «Даммм». Потому что о любви начинаешь задумываться только тогда, когда тебе плохо и одиноко:

— Даммм-даммм-даммм…

Жили они долго и счастливо и умерли в один день… потому что на них упало дерево.

автор Лара Аури (Auri)

авторский сайт

Сказки Старой Ветлы. Про любовь верную

смородинаЖила-была барышня-Боярышня.. Была она высока, стройна и на витамины богата, и вообще все из себя девица образованная. Пользовалась успехом, но, несмотря на множество кавалеров богатых, заглядывалась она на первого красавца среди кустарников – Шиповника-балагура. И все уж думали, что скоро дело к свадьбе тянется, да обратили внимание, что, хоть и любо Шиповнику Боярышнино обхождение любезное, а ветви-то с цветами душистыми, он к скромной Смородинке тянет.. Не принимала Смородинка букеты роскошные, стыдливая была, все взгляд отворачивала.. А Шиповник все пуще старается, сговорился с соловьем-затейником, уж больно соловьи любят по ночам в кустах Шиповниковых песни распевать. И пел соловей скромной Смородинке серенады и оды, восхваляя полезность ее и листьев душистых чистоту. Как же, весь сад по Шиповнику сох, пусть и скромная Смородинка победой будет!

Только не по нраву пришлось это барышне-Боярышне.. Пошепталась она с гордыми Сливами, Груше-хохотушке задорное словцо кинула, нежную Яблоньку огорошила, и пустила про Смородинку слухи дурные, чтоб красавца-Шиповника от нее отвернуть. Дескать, соловья-затейника да сладкие речи Шиповника девица-Смородинка только слушает, а сама принимает у себя Арбуза с бахчи, дары его сладкие, и с его помощью на себя все соки с сада-огорода тянет. А не верите? А откуда тогда в ней, в Смородинке, столько витаминов? Поползли наветы черные, кручинилась Смородинка, да что тут поделать, на каждый роток не накинешь платок, иногда и малой ягодке позавидуют за взгляд ласковый.. А Шиповник, что ей прежде цветы возносил, сейчас начал ее пуще всех ругать. И ничего тут не поделаешь.. Хотели уж и согнать Смородинку на бахчу, да вступился за нее Крыжовник.

— Да что ж вы делаете, деревья плодовые, цветы душистые да овощи щедрые! – возмутился Крыжовник, — Разве не видите, как скромно Смородинка живет, и сколько пользы приносит? И листья ее Человек в чай кладет и нахваливает, и ягоды-то у нее гроздью щедрою! Какие еще Арбузы? Вы что, Арбузов не видели? А позорно вообще возводить за глаза напраслину!

Устыдился сад-огород. Никто ранее Крыжовника и в расчет-то не принимал, ну живет себе в огороде такой кустарник, но чтобы так смело на защиту встать?! И самой Смородинке не по нраву были речи льстивые, Шиповниковые, а Крыжовник, вот, видно в душу запал.. Да и собой был парень симпатичный, ягоды сочные, светлые, словно самим солнышком налиты, и листья красивые, резные, формы диковинной. И полюбился он ей любовью великою.. И он понял, что она – его суженная..
Долго ли коротко, дело к свадьбе шло.. А тут случилось происшествие, шла через сад-огород тропа муравьиная, муравьи однажды колонну тли конвоировали, на конспиративный муравейник перегоняли, и по нечайному попульстительству, сбежал у них десяток тлей как раз под Крыжовником.. А кто знает, что такое тля, те поймут, почему их на следующий день сорок тысяч стало.. Напали тли на Крыжовник, изувечили листочки зеленые, и до ягод спелых добрались.. Стал он неказист до того, что весь сад-огород на него с болью глядел.. Но ничего не поделаешь, тля – дело такое, нападет, не обрадуешься.. Повинился Крыжовник Смородинке:
— Ты прости уж меня, любезная моя Смородинка, — говорит ей, — Но не выйдет у нас счастья семейного. Потому как, сама видишь, стал я калекой беспомощным и больше пользы приносить не могу. И уходить мне надо, знаешь сама, возлюбленная моя Смородинка, когда тля меня поест, она ж на других перекинется.. Не хочу служить погибелью ни тебе, ни саду-огороду.

Захотелось заплакать Смородинке, но сдержала она свои слезы горючие. Не время землю слезами поливать, друга милого выручать надобно. А что делать, коль беда пришла.. Поздно ночью, чтоб тайну ее никто не узнал, постучалась она к старой Ветле, совета выспрашивать.. И узнала она две вещи тайные: там, где Лук с Чистотелом растут, тля не размножается, а ту, которая размножилась, поедает жучок малый – Божья коровка.
Пустила Смородинка в ту же ночь побеги быстрые, с Луком договорилась, и к Муравейнику сбегала, чтоб муравьи свою скотину позабирали, а об остальных согласились Божьи Коровки позаботиться.
Ох и трудно ж было на следующий день Крыжовника уходить отговаривать, но справилась Смородинка, ибо любовь чистая и речи нежные большую силу имеют.. Убедила она подождать друга милого.. А потом Муравьи с Божьими Коровками за дел взялись! Одни тлю в стада собирают, другие личинки едят с завидной скоростью! Вот и изничтожили паразитов с Крыжовника.. А потом пришел Человек, и отваром луковым Крыжовнику весь куст обработал. И выздоровел Крыжовник.

И стыдно стало барышне-Боярышне, что она Смородинку оговаривала. И Шиповник со стыда покраснел, что ни чистоты душевной, ни самоотверженности он в Смородинке не углядел. А наветам глупым поверил.
И понял сад-огород как счастлив Крыжовник с невестой своей нареченной, Смородинкой! И расцвел Крыжовник пуще прежнего, и, смотя на барышню-Боярышню, отрастил себе шипы невиданные, чтоб и в будущем возлюбленную свою Смородинку защищать, что его самого в беде не бросила..

автор Шахразада

Крымский поход социоников. Четвертый день пути

День четвертый (23 июля)

Лежбище котиков и кошечек, естественно, утром было поднято, накормлено-напоено и последовало дальше на юг по плато. Недалеко от нашей стоянки мы еще завернули к одной небольшой пещерке, глубиной всего 10 метров, напротив которой еще был расположен относительно неглубокий безымянный провал. Там было очень хорошо фотографироваться, чем мы и воспользовались.

4день пути1

Над провалом

4день пути2

На поваленных деревьях

4день пути3

То ли лапа то ли корень

4день пути4

Потом пошли дальше по плато. Довольно часто стали попадаться низкие клумбы из можжевельника и муравейники.
Я только тогда сообразила, что надо бы привезти домой трав, и принялась дергать по пути веточки лимонника.

4день пути5

Муравейник

4день пути6

Серега хотел найти интересную пещеру, чтобы показать нам. После некоторых блужданий по плато он ее нашел.
Зовут пещеру Кешменде Тюзюнде, глубиной всего 10 метров, а если точнее:

Каменистая (Кешменде-Тюзюнде-Хосар) — колодец, глубиной 10 м, с южной стороны есть подземный вход, а с северной — небольшая пещера.

Эта пещера оказалась очень подходящей для фотографирования, и мы не преминули ее обследовать и сделать снимки на память.

4день пути7

А вот вид сверху

4день пути8

Пещерные соционики

4день пути9

Стас смог вылезти из нее не через боковой ход, а по стене и без страховки. Даже у Сергея это не получилось.

4день пути10

После этой, последней в нашем походе, пещеры, Серега показал нам общее направление, куда идти, упомянул, что еще зайдем к источнику и после начнем спуск. Мы и разбрелись, рассыпавшись и двигаясь в указанном направлении. Серега сказал, что можно идти по дороге — ошибки не будет. Ну я и пошла по дороге. Впереди виднелись постройки метеостанции, и я надеялась при случае попроситься к ним, чтобы подзарядить телефон хотя бы немного. Шла себе, шла, а потом обратила внимание, что наши уходят куда-то в сторону, вверх. Думаю: ладно, все равно направление известно, вроде договорились, что будем заходить к источнику, пойду дальше, как и шла, а там встретимся. Метеостанцию прошла, возле нее сидели люди. но перед моим приближением зашли внутрь. Подумала к ним обратиться, но перевесили мысли, что наши могут меня искать, а, если я туда зайду, это будет сложнее. Ну ладно, — думаю, — пойду дальше. Так прошла еще с полкилометра по дороге, вымощенной желтым кирпичом, а потом что-то меня подтолкнуло повернуть наверх, и тропинка как раз туда шла, менее заметная, чем дорога, но вполне различимая. Прошла по ней немного, вижу: лужица с водой, вроде как какой-то подземный ручеек пробился наружу. Сполоснула в ней руки и лицо, и подумала: интересно, это тот самый источник, или нет? Прошла чуть выше и наткнулась на как следует оборудованный источник, вроде небольшого колодца глубиной около метра, вымощенный камнями и с навесом от дождя. Набрала там воды в свою бутылку, напилась и решила подождать наших неподалеку. Ждала-ждала: никого! :shock: Что бы это значило, спрашивается?

Ну и куда, спрашивается, все могли запропаститься? На другую сторону горы, по идее, они пойти не должны. Незаметно пройти чуть выше меня — маловероятно. Может, ищут меня и из-за этого где-то застряли? Вот это как раз не очень хорошо. Хотя, спрашивается, с чего бы люди отклонялись от курса, чтобы искать меня? Лучше уж сначала найти стоянку, обосноваться на ней, а потом уже и искать. Но к источнику-то они все равно должны выйти, так? Значит, лучший выход — остаться здесь. Но сколько тут сидеть? Может, надо как-то дать о себе знать, что я здесь?
Ладно, рюкзак пока можно оставить у источника в пределах видимости, а мне самой почему бы не подняться на горку оборзеть обозреть окрестности? :wink: Может, наши уже где-то рядом? Мда, жаль, что у меня сдох телефон…
Поднимаюсь, обозреваю — в пределах видимости никого. Втыкаю длинную палку (наверное, чей-то забытый импровизированный посох) в кучку камней, издаю «три зеленых свистка», жду еще пару минут и спускаюсь обратно. Так… если они все-таки пошли на другую сторону горы и будут спускаться без меня, то, собственно, что ужасного? Рюкзак с вещами, деньгами и документами у меня с собой, можно вернуться к метеостанции (или для чего там еще предназначено то сооружение, мимо которого я прошла?), попроситься там зарядить телефон и хоть до кого-то из наших я рано или поздно дозвонюсь, а дальше уже разберемся по ситуации: то ли Сергей придет за мной, то ли скажет, куда и как идти. В самом худшем случае пойду по дороге и спущусь сама по ней, спальник и дождевик для ночевки есть. Еще вариант: подняться на самую вершину горки, где вышка, оттуда-то, если уж я со своим зрением и не увижу наших, то они-то меня заметят. Значит, определились. По времени лучше с этого варианта и начать. Если не сработает, подключим другие.
С этими мыслями постепенно спускаюсь, беру рюкзак и отхожу чуть в сторону от источника, ближе к вершине. Опа, а тут готовое кострище! Может, здесь и будет наша последняя стоянка? А что, место отличное, источник рядом, метрах в 30, разве что с дровами не очень. Задумываюсь, не подождать ли еще здесь, не спеша снимаю рюкзак… и тут на горизонте появляется Серега. Командует: будь здесь, никуда не уходи, мы через полчаса придем!, — и исчезает за горизонтом там, откуда взялся.
Думаю: ну вот и все, проблема решена. :) Чем бы заняться в эти полчаса? Знать бы, что стоянка будет здесь — хоть дров бы пособирала. Но Серега про это не говорил. Что ж, тогда будем просто загорать. :wink:
Минут через 40 действительно все появились. Люда еще, подходя, бросила: ну вот, мы ее ищем, а она тут загорает! По этике стало малость неловко. Неужели и правда все то время, пока Сергей меня не нашел, они меня искали? :shock: :oops: Поэтому как-то промолчала и предпочла не нарываться с вопросами, что они там делали так долго.

А что было дальше? Оксана вот уже сказала, что они нашли Гриб. Настоящий шампиньон, между прочим :) . А потом еще один! И еще. И нафотографировались с этими грибами, да так, что весело стало. В итоге, радуясь от созерцания грибов, :wink: забыли они, что надо меня искать :D Потому и появились у источника не сразу.

4день пути11

А от источника уже пошли к склону горы — спускаться. Сначала Серега хотел нам предложить спускаться по довольно крутому ровному склону, но Люда отказалась. Поэтому мы возле того места только сфотографировались, и двинулись дальше.

4день пути12

Пошли, что называется, другим путем. Сергей сказал, что недалеко есть тропа, но в итоге оказалось, что где-то мы с нее свернули и пошли по не менее сложному спуску.
Это мы только идем по направлению к Красной тропе. На переднем плане видна одна из кучек, обозначающих, очевидно, «верной дорогой идете, товарищи!»

4день пути13

А после, собственно, пошел сам спуск

4день пути14

Местами спускаться было не очень удобно, из-под ног то и дело выскакивали камешки.

4день пути15

Местами мы отдыхали.

4день пути16

В одном месте даже спускали рюкзаки вниз на веревке, жаль, никто не заснял это действо. Почти все устали, Серега, Артем и Стас занимались собственно перемещением, а мой телефон впал в спячку, ожидая прибытие на море

4день пути17

 

4день пути18

 

автор Darlana

Муравейник

Он был тут всегда. Низкий и длинный, с узкими окнами-бойницами, немыми, но красноречивыми свидетелями убогого бытия обитателей Муравейника. Стоило завести о нем разговор с каким-нибудь жителем Города, как тут же выяснялось, что либо он сам когда-то квартировал в Муравейнике, либо его двоюродная тётя ютилась там после развода со своим третьим мужем, либо они как-то весело погулял там на свадьбе своего однокашника, после которой у него и остался вот этот шрам над левой бровью. Собственно, историй об обитателях Муравейника было намного больше, чем их самих, даже если предположить, что они, обитатели, полным составом сменялись там каждый сезон. А они таки сменялись, перебирались в более просторные апартаменты, вспоминая годы Муравейника с ностальгией и грустью о давно ушедшей юности. А Муравейник заполняли новые постояльцы. И так же, как их предшественники, с приходом весны высыпали на улицу и балагурили там до рассвета, вызывая молчаливое недовольство жителей окрестных респектабельных жилищ. Зимой Муравейник успокаивался, засыпая в ожидании теплых деньков, а с приходом новой весны жизнь снова била в нем через край, выплескиваясь из тесных клетушек на городские просторы. И казалось, этот круговорот вечен, как мир. Вплоть до прихода нынешней весны…

Город давно подбирался к Муравейнику. Сначала с юга его доспехи скрыли от любопытных глаз шпиль Стальной Башни. d0bcd183d180d0b0d0b2d0b5d0b9d0bdd0b8d0baПотом с востока отгородили Лес. А когда с севера выросли громады диковинных каменных жилищ, в которых с удовольствием селились столичные жители, сбежавшие, по их выражению, в Город от сутолоки и суеты, свойственных всем столицам, Муравейник понял, что дни его сочтены. Не за горами был тот час, когда фургоны, груженые нехитрым скарбом, потянулись на запад, на нынешнюю городскую Окраину, где в просторных безликих коробках бывшие обитатели Муравейника обязаны были начать новую полноценную жизнь благопристойных горожан. Они покидали его с грустью. Они расписали его стены словами благодарности за оказанный приют и по какой-то невероятной случайности именно эти стены с признаниями в любви во время Разрушения продержались в вертикальном положении дольше всего.

Кто-то забирал с собой всё, вплоть до дверных щеколд и оконных шпингалетов. Кто-то предпочел отправиться налегке. Или может просто не успел забрать в новую жизнь нажитое непосильным трудом имущество? По мере Разрушения взорам завороженных созерцателей то и дело представала чья-нибудь уютно обставленная коморка с цветными занавесочками на окнах и маленькой скамеечкой для ног у дивана. Представала, чтобы в следующий миг превратиться в груду трухи и щепок.

Полисмен занимал целый этаж в южном крыле Муравейника и никогда не чувствовал тесноты. Тем не менее он тут же перебрался в каменное строение на соседней улице, как только его возведение было завершено. После переезда он иногда с важным видом прогуливался у стен Муравейника, давая понять его обитателям, что хоть он теперь и не один из них, но это еще не повод не оказывать ему положенного дружелюбия. А перед самым Разрушением Полисмен привел к Муравейнику какого-то скованного кандалами бедолагу и они долго о чем-то шептались, а потом вместе скрылись в недрах полисменова экипажа и укатили.

Торговец тоже покинул свою лавку в Муравейнике задолго до Разрушения. Говорят, дела у него давно не ладились. А тут настали тяжелые времена и он исчез. Никто не знает куда. Соловьиные трели уже не оповещали соседей Торговца о том, что у того посетитель. Его маленький красный фургончик теперь не перегораживал дорогу мамашам, выгуливающим своих чад, а заодно костеривших Торговца без стеснения и весьма затейливо. Никто больше ничего не слышал о Торговце.

Зато Цирюльник держался до последнего. Уже съехали последние жильцы, уже мародеры инспектировали Муравейник на предмет наживы, а Цирюльник всё еще принимал у себя посетителей. Потому что он был хороший Цирюльник. И потому что он не знал, как ему дальше жить… Но потом уехал и Цирюльник, прихватив с собой свою аляповатую вывеску, некогда сиявшую по ночам, как рождественская елка. И Муравейник погрузился во мрак. Той же ночью он умер, а наутро Городу осталось лишь похоронить останки того, что некогда было Муравейником.

Автор  Мари *