Ход ладьей

ХОД ЛАДЬЕЙ

Партия складывалась неудачно с самого начала, а теперь позиция и вовсе ухудшалась с каждым ходом. Чёрные фигуры теснились в углу, словно армия в окружении неприятеля, а положение короля выглядело шатким, как власть Бурбонов тридцать лет назад. Возле короля, как верный часовой, стояла ладья, грозная фигура, но почти совершенно бесполезная сейчас, когда ей просто негде было развернуться и показать свою мощь.
Император сделал свой ход, нахмурился и, отвернувшись от доски, принялся смотреть в окно. День выдался сырой и пасмурный, какие, впрочем, не редкость для Святой Елены. Серое небо и свинцовое море сливались у горизонта в однородную тяжёлую массу, и невозможно было разглядеть, где начинается одно и кончается другое. На волнах, под пронизывающим ветром качалась рыбацкая шхуна, выведенная на лов каким-то упрямцем хозяином. Этот надоевший до боли пейзаж навевал такую тоску, что император снова вернулся к игре.
Эту доску с отделанными перламутром фигурами из слоновой кости, передали ему несколько дней назад от какого-то восторженного почитателя из далёкой Франции. К несчастью, лейтенант, который, собственно, и вёз подарок, внезапно подхватил лихорадку и умер в пути, поэтому император не знал даже имени дарителя. А, впрочем, не всё ли равно.
Ни для кого не секрет, что узник Святой Елены, томясь бездействием, проводил немало времени за древней игрой. У него было несколько комплектов шахмат, но эти фигурки чем-то приглянулись императору, привлекли его внимание. Возможно потому, что на каждой из них красовались императорская корона и его вензель, как напоминание о былом величии. Император порой бесцельно разглядывал их, словно пытаясь угадать какую-то ускользающую от него тайну.
В заточении Наполеон играл ежедневно, по несколько партий, чтобы занять свой ум, свой военный гений сражениями, пусть и игрушечными. Но, как ни странно, полководцу, выигравшему десятки битв и повергшему к своим ногам почти всю Европу, шахматные баталии давались с трудом. Ватерлоо на чёрно-белой доске случались с ним гораздо чаще Аустерлица.
Император и сам толком не понимал, в чём причина его неудач. Скорее всего, он, всегда пренебрегавший запретами и стремившийся к невозможному, не мог переносить скованности жёсткими рамками правил и шестьюдесятью четырьмя клетками. Наполеон горячился, делал опрометчивые шаги, что в игре пусть и с заурядным, но хладнокровным игроком почти неминуемо приводило к поражению.
Бертран сделал очередной ход слоном и, почти извиняясь, украдкой взглянув на императора, объявил шах. Положение становилось катастрофическим. Ещё немного, и король чёрных будет пленён. Как несколько лет назад сам командующий чёрными фигурами. Полководец вздохнул и подумал, что, наверное, стоит сдать партию. Но его не покидало ощущение, будто в позиции есть ещё какой-то скрытый резерв, какой-то шанс на спасение. Стоит только его найти…
Император переводил взгляд с фигуры на фигуру: беспомощный король, нелепо забившийся в угол конь, несколько пешек, которые, как солдаты, вскоре должны были стать жертвой наступающих, ладья, стеснённая со всех сторон, будто связанный силач… Не любивший долго раздумывать Наполеон быстро двинул вперёд пешку, закрывшую своим телом короля, и снова отвернулся к окну.
Погода за эти несколько минут только ухудшилась. Начался нудный холодный дождь, сделавший пейзаж ещё более унылым. Упрямая шхуна продолжала бороться с волнами на том же месте, и император неожиданно почувствовал симпатию к её капитану, которого, конечно, никогда не видел. Он уважал людей с твёрдым характером.
Тем временем Бертран объявил ещё один шах. Теперь чёрные, казалось, неминуемо теряли фигуру или же получали мат в несколько ходов. Наполеон никогда не любил защищаться, предпочитая наступление даже в самой сложной ситуации. Сейчас же на контратаку не оставалось никаких шансов; предстояла беспросветная, как небо над островом, оборона с почти неизбежной капитуляцией. Император ещё несколько секунд смотрел на позицию, а затем резким движением смешал фигуры, признавая поражение. Фигурки с шумом покатились по столу, а чёрная ладья даже перевалилась через край и гулко ударилась об пол.


Заявив, что на сегодня шахмат хватит, Наполеон порывисто встал и подошёл к окну. Бертран, поклонившись, покинул комнату. Император остался один. Непогода разыгрывалась, и даже упрямое судно, кажется, собиралось не искушать судьбу и выйти в открытое море. Косой дождь покрыл стекло струйками воды, так что узник острова не мог разглядеть это наверняка.
Из-за непогоды и проигранной партии настроение у императора окончательно испортилось. Даже когда некоторое время спустя он стал готовиться ко сну, заключительная позиция не шла у него из головы. Ему казалось, будто это поражение является отражением последних лет его жизни, когда он, как чёрный король из партии, остался запертым здесь, на острове, покинутый почти всеми…
Решение пришло внезапно. Ну, конечно же: стоило сделать неожиданный ход ладьёй, и у короля появлялись шансы на спасение. Пусть белые оставались сильнее, но снова завязывалась борьба, а в осложнениях император, как в жизни, так и в шахматах действовал сильнее и увереннее всего. Но, увы: во время партии такое парадоксальное решение не пришло ему в голову, а теперь, после её окончания, было слишком поздно.
Так что Наполеон отошёл ко сну, ещё более раздосадованный упущенной возможностью. Спал он, против обыкновения, неспокойно. Ему приснилось, будто он выиграл эту шахматную партию, причём не у Бертрана, а у Лоу, и теперь, почему-то, получил свободу и плывёт в Европу. Но это был всего лишь сон, где, как известно, может случиться всякое.
А, тем временем, шхуна, не дождавшись своего пассажира, поднимала паруса. Оставаться дальше не было никакой возможности. Ведь подчинённые Лоу не дремали и уже косо поглядывали на корабль, слишком долго и настойчиво курсировавший у этого берега острова.
Чёрная ладья, весившая чуть меньше других фигур, лежала в коробке вместе с остальными шахматными воинами, убранными заботливым слугой. При падении она не раскололась, и сохранила доверенный ей секрет, который, кроме одного человека во Франции, знал только покойный лейтенант и который не смог раскрыть узник Святой Елены.
Маленькое, искусно скрытое углубление скрывало тонкий листок бумаги с планом побега. Стоило только императору добраться до шхуны, и путь к свободе был бы открыт. Но Наполеон обратил слишком мало внимания на подаренные фигурки для игры, в искусстве ведения которой, в отличие от искусства войны, он так и не достиг высот.
Бертран – один из наполеоновских генералов, последовавших за ним на остров Святой Елены.
Лоу – английский генерал, губернатор острова Святой Елены в то время, когда там жил Наполеон.
В 1986 году шахматы, принадлежавшие Наполеону, были проданы на аукционе Кристи. Их новый владелец обнаружил на одной из чёрных ладей еле заметную линию. Когда он приложил усилие, фигура распалась на две части. В небольшом углублении лежал тонкий листок с планом побега, согласно которому Наполеон в матросской одежде должен был попасть на один из кораблей.
Автор — Александр Монвиж-Монтвид (Белогоров) (ММAI)
Источник – Журнал «Литератор»

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.